Русский шаффл

Фильм "Лето" — про людей второго сорта. Обычно кино снимают про победителей. Вспомните наши недавние фильмы — истории о том, как на последней секунде озверевшие от тестостерона качки забрасывают врагу мяч, шайбу или гранату во имя Великой Победы. Вместо людей нам показывают олимпийских богов, которые бегают в два раза быстрее обычного человека — "за себя и за Сашку". Покалеченные, облитые потом и гноем, они устанавливают знамя над Рейхстагом и падают в обморок посреди пепелища. Звучит оркестр. Титры.

Гордые зрители выходят из кинотеатра. Они возвращаются к своей обычной жизни, где все устроено иначе:

Ты стараешься, но не получается. Ты не укладываешься в срок. Ты учишь, но не можешь выучить. Ты опаздываешь. Ты проигрываешь. Ты не можешь написать мелодию. Ты не можешь придумать рифму. Ты не умеешь делать ничего особенного. Ты просто живешь, вечером сидишь с телефоном, ложишься и из окна дует.

Про таких не снимают фильмы.

Если считать Цоя человеком Великой Победы, то Майк Науменко — человек капитуляции. Он хороший музыкант, эрудит, знает почти всю западную музыку, сочиняет неплохие песни. Но однажды он встречает пэтеушника Цоя, который пишет песни гораздо лучше. Цой не учился — просто у него так получается. Он берет в руки гитару, поет шедевр за шедевром, а потом говорит, как будто издевается: "да это так черновик".

Какой, сука, черновик?! Это лучше, чем вся моя жизнь.

В фильме "Лето" Майк Науменко увидел Цоя и сдался. Он ничего не мог с собой поделать. Мы все знаем этот острый приступ бессилия, выраженный в шутке про "сына маминой подруги". Сын маминой подруги везде первый.

А ты второй.

Ты даже умрешь второй.

Скажут, что был неплохой музыкант. Пара песен у него ничего.