вилисов постдраматический

Вслед за Letter to a man Уилсона с Барышниковым посмотрел его же The Old Woman с Барышниковым и Дефо. Спектакли почти рядышком стоят по эстетике и приёмам: опять много русской речи, опять мощный саунддизайн, опять фантастически много повторов и ооочень разорванные фрагментированные связи между сценами. Тут Уилсон продолжает свою любовь к Пярту, делая где-то на двадцатой минуте длиннющую сцену в почти полной темноте, где у Барышникова и Дефо какая-то откровенно гомоэротическая сцена. Текст Хармса использован в совсем отрывочном варианте, самые концентрированные даже не куски, а фразы. И они беспрестанно повторяются в разных вариациях. Опять с фанеры (правда значительно меньше, чем в Letter to a man) звучит рявкающий голос самого Уилсона. Охуенная фурнитура в спектакле. Разломанная пополам кровать, огромный стул. В конце завораживающая конструкция с лампой, которая ползёт вверх-вниз по деревянной решётке, такая же штука в «Сказках Пушкина», только там решётка изображает церковь. Но больше всего конечно поражает вот эта тотальная фрагментированность всего. Тут ничего не двигается с места, ничего не начинается и не продолжается, это какие-то вспышки шизофренического сознания, даже без привычной уилсоновской визуальной драматургии, которая хоть как-то по дуге эмоционального сюжета увязывала разные куски. Наверняка просто Уилсон божественный гений и ухватил раньше всех эту новую интонацию постантропного будущего.