Мальцовская Галерея

В продолжение темы https://t.me/zakuliska/1243 Все это было ясно уже пять лет назад, когда вышло прекрасное интервью Лошак: (http://www.afisha.ru/article/pushkinskiy-loshak): «Пушкинский — это как прекрасный старый дом, наполненный какой-то чужой жизнью — там много предметов, книг, зеркал с отражениями и свой специфический запах времени. Дом, в котором его обитатели живут очень давно и у них свои сложившиеся устои и правила. И даже неловко что-то там трогать, ведь оно все устоявшееся, все на своих местах — и вдруг ты такой пришел, нахал, и давай окна распахивать, мебель двигать. Я не могу себе дать слишком много времени на раскачку, но не могу и прийти и сразу по-хамски рвануть. Думаю, полгода хватит, чтобы шкурой прочувствовать, во что я погружаюсь. Мне хочется, чтобы в этом доме было место не только для людей, которые живут там много лет, но и для нас с вами. А для этого нужно движение, нужно включить свет, открыть окна, все проветрить и дать возможность нам сесть с компьютером — хотя бы даже и на пол с ним плюхнуться». Переводим с концептуального языка на человеческий – стоит старый сарай, полный хлама и отживших людей. Пора его почистить и порастрясти, «проветрить», произвести евроремонт. Главное, чтобы было где с компьютером на пол плюхнуться и в окружении красивых картин посидеть в «Фейсбуке», заинстаграмить себя в незнакомых интерьерах. А все, кто не плюхаются и не инстаграмятся, могут искать другие музеи. Вот жирно намекнули старым, со специфическим запахом времени, профессионалам-сотрудникам про чемоданы и выходные пособия: «Я не знаю пока, какая там команда, но мне нужна будет команда современных и адекватных людей. Если придется расставаться с сотрудниками — значит, придется. Мне бы очень хотелось, чтобы … были живые люди, люди, у которых есть кураж делать современный музей… Нужно больше кураторских проектов». Какая есть команда, она еще не знает, но уже знает, что это команда не та. Ей нужны те, кто будет куражиться в музее. За ними, без сомнения, дело не станет. На «Винзаводе» проведут срочный призыв. А что такое «кураторские проекты», мы тоже хорошо знаем. Мат и клизмы. А в целом она "шкурой чувствует" музей, как животное. В целом все это означает всего два слова «прощай, Пушкинский». Уже там есть, где плюхнуться на пол, вай фай и открытые окна (что еще нужно музею, не правда ли?). Уже есть Тимати и кучи гопников, которые стянулись на запах. Уже пялятся и тусят, но не взирают и соприкасаются. Уже нет тонкой атмосферы, особой, понимающей публики, понижающей голос в залах и застывающих перед картиной или скульптурой. Нет остановки в потоке времени, ощущения присутствия при таинстве вочеловечивания Божественной красоты. Нет катарсиса. Поэтому не хочется помолчать. Не хочется остаться. Хочется уйти. Разрушение ГМИИ - удивительного организма, сотканного из тончайших нитей, тянущихся из разных эпох и душ, которые и создают его удивительное пространственное полотно, являющее нам в раме из классических строгих колонн главную картину – картину настоящей культуры - искажает все вокруг. Чудовищное концептуальное «искусство» требует и чудовищной, компьютерной, расчеловеченной архитектуры, поэтому музейный квартал в Москве, задуманный Антоновой, станет очередным «торгово-развлекательным» кварталом Лошак, где можно пожрать и прошвырнуться. Следом исчезнет и особая душа этого района. В свое время истребление книжных букинистических магазинов в центре города изменило атмосферу центральных кварталов. И если раньше люди шли в Столешников, Камергерский, на Тверскую, Арбат за книгами, то теперь они идут туда поесть и развлечься. Про то, как сильно отличается публика «Гаража» и ГМИИ, специально говорить не нужно – нужно видеть лица. Теперь эти различия станут незаметны.

Недавний «министр культуры» Швыдкой остался в истории тем, что уничтожил Большой театр. Мединский останется в истории как человек, выгнавший Антонову и уничтоживший (пусть и не своими руками) ГМИИ им. Пушкина. Похоже, его это не пугает.