я просто текст

До сих пор казалось, что про арт-группу «Война» и их европейскую одиссею существует несколько плохих текстов, но при этом история, в общем, рассказана. Теперь вышел хороший материал Олеси Герасименко — и стало ясно, что наоборот: полностью эту историю еще только предстоит рассказать.

С «Войной» есть одна понятная структурная закавыка: они принципиально отрицают какую-либо границу между художественными практиками и жизнью — и все время очень настойчиво изображают, разыгрывают самих себя. После их перехода на ультрапатриотические позиции «Войне» стало уж совсем легко в этом смысле с журналистами, которые пытались про них писать: одни ужасались и демонизировали, другие радовались и демонизировались; в результате из истории «Войны» пропало все, кроме плоских идеологических баталий, — кажется, к радости самих героев, которых все это изрядно забавляет.

Герасименко делает действительную журналистскую работу и преодолевает эту уловку — прежде всего через сокращение дистанции и через оптику. Этот текст смотрит на Воротникова, Сокол и их семью не в логике постылого сюжета «были наши, стали крымнаши» — и даже не в логике жизнетворческой стратегии «я всегда буду против». Их история здесь рассказана в первую очередь как человеческая трагикомедия. Как приключения одной удивительной семьи, которая настолько отказывается вписываться в какие-либо существующие конвенции людского общежития, что их с кулаками выгоняют даже анархисты (сцена штурма комнаты «Войны» швейцарскими сквоттерами — пожалуй, сама впечатляющая во всем материале; я как-то пропустил эту историю), — но которая при этом поразительным образом по-своему гармонична и счастлива. «Войну» и их антиобщественный образ жизни обычно принято вздыхать в том смысле, что «жалко детей»; так вот по прочтении этого текста детей не жалко совершенно, и даже наоборот — кажется, что эта удивительная семья благополучнее многих.

В этом материале много ужасно интересной психологии (про отношения Воротникова и Сокол со своими родителями — чуть ли не ключевой с точки зрения смысла эпизод) и мало искусствоведения. Но последнее не кажется недостатком; скорее, кажется недостатком попытка его сюда вставить — дадаизм дадаизмом, но все-таки есть подозрения, что для художественных практик «Войны» релевантны далеко не только вещи, происходившие 100 лет назад, а тут на них все и кончается. По большому счету, искусство, даже в специфическом понимании «Войны», тут — скорее фон; главное — люди; и это нормально: на то, чтобы осмыслить «Войну» как художников, есть и время, и профессионалы; на то, чтобы посмотреть на них, как на людей, нужен был хороший журналист.

И собственно, возвращаясь к истории, которую только предстоит рассказать, — это именно история про искусство «Войны». Из текста очевидно, например, что корпус их европейских творений — фейсбук и инстаграм как арт-проект; воровство как художественная практика — пока совсем не осмыслен. Ну то есть — до этого текста казалось, что про «Войну» думать уже совершенно неинтересно и нечего. После текста кажется, что думать необходимо. http://www.bbc.com/russian/features-43267469