isqoos

Контекст и хронология. Каждую зиму на Масленицу в Никола-Ленивце под руководством художника Николая Полисского строят какой-нибудь арт-объект, а потом под руководством художника Германа Виноградова сжигают. В этом году для сожжения из хвороста соорудили нечто, напоминающее очертаниями готический собор. Авторский замысел — отсылка к "пламенеющей готике", вполне научному термину, который обозначает стиль поздней готической архитектуры, а вовсе не заветы Варга Викернеса. Наверное, именно поэтому в ряде интервью Полисский говорил об огненном храме, — а теперь заявляет: "В моих помыслах никогда не было идеи создать и собственноручно сжечь христианский или другой храм. В моих произведениях люди часто находят то, что я в них не закладывал, это нормально, но обвинять меня в сожжении храма это чересчур". Всё потому, что (СЮРПРИЗ! СЮРПРИЗ!) уже нашлись оскорблённые, которые считают, что в Никола-Ленивце произошло кощунство. Пикантность ситуации ещё и в том, что пока одни ругают Полисского за сожжение храма, другие считают, что он сжёг не тот храм. Наши люди (может, и не только наши, но про ненаших я не могу судить) уж очень болезненно воспринимают сожжение чего угодно. К огню претензий нет — он ритуально чист (в том же православии "утилизация" предметов культа и святынь — именно сожжение). Но действует логика "Вы это сожгли, значит, вы считаете это чем-то нехорошим, а мы докажем, что вы неправы": так дверь здания ФСБ становится объектом культурного наследия, а заброшенная деревня — "жертвой Герострата". А главное — само сожжение воспринимается исключительно как деструктивный жест: произведение Полисского, как следует из его (теперь уже довольно противоречивых) высказываний, было сделано из огня, а сложенная из хвороста конструкция служила лишь временным каркасом, — но огонь не воспринимается как самостоятельный медиум, в сознании людей это всегда пожар. Пожара (и в прямом, и в переносном смысле) люди боятся до умопомрачения — вот уже встречаются среди комментариев увещевания, мол, вы у себя там в парке хворост жжёте, а вдруг теперь кто-нибудь где-нибудь настоящую церковь сожжёт?