Холмогоров

«Улица Солженицына» Егора Холмогорова для такого журнала, как «Новый мир», беспрецедентна: консерватор, почвенник, русский националист говорит о консерваторе, почвеннике, русском националисте. Мы привыкли, что на праволиберальной платформе политические и историософские воззрения Солженицына требуют оговорок через каждый шаг. Получается, как ни парадоксально, что объективной ревизия солженицынских убеждений будет лишь у того, кто эти убеждения разделяет, принимает безоговорочно, готов обосновывать и защищать, кто, казалось бы, пристрастен; у адепта и апологета. Пристрастность не равна предвзятости – пристрастный, влекущийся взгляд ревнив, а значит внимателен, остер и зорок. И второе преимущество пристрастного обозревателя: он, разделяющий излагаемые убеждения, уже не разделяет в пространстве этих убеждений чужое и собственное – и потому, объясняя нам то, что любит и во что верит, объясняет себя (обозреватель несочувствующий может полусознательно надеть маску бесстрастия, отстраниться, то есть устраниться). Ведь чем полнее мы представляем себе говорящего, тем объемнее предстает и идеальный мир того, о ком тот говорит, поскольку обозреватель-защитник уже усвоил идеал и теперь его воспроизводит, являясь в некотором отношении продуктом этого идеала.

Название, вряд ли выбранное с дальним прицелом, оказалось наивыразительнейшим и наивместительнейшим для смыслов. Наше, читателей, движение задано улицей, осененной именем того, чье имя носит; это имя не дает о себе забыть, раз за разом считываемое с табличек на фасадах, и дома, отличаясь друг от друга габаритами и стилем, все же выстроены в линию и помечены как единство. Улица – это контекст. «Экскурсовод» рассказывает поочередно о каждом доме, в то же время рассказывая о целом, об улице и имени.

Ограничусь для примера первым «зданием», на которое указывает нам провожатый, – писательство Солженицына как политическая деятельность. Прозрачность этой аксиомы мнимая: не ради того, чтобы быть политиком, требуется стать литератором, а иначе – специфически российское, как считается, положение вещей – не донесешь заветную программу до масс; наоборот: будучи литератором, сочинителем (сочинителем России в том числе, ее проектировщиком), Солженицын и политически действует словом сочинителя. Тут политическая деятельность литературна, а не литературная – политична. Солженицын – автор текстов per se, включая «текст» России. Очевидная пристрастность уже самого Солженицына не должна ставиться ему в вину как политическому мыслителю, поскольку это пристрастность творца. Намеренно или невольно, но направляемый Холмогоровым резкий луч высвечивает отношение Солженицына к России как к своему детищу. Материнско-художническое отношение, любящее и знающее свой «предмет» нерассудочно, почти мистично – и потому не досягаемое даже для справедливой критики. http://www.nm1925.ru/News16_160/Default.aspx?fbclid=IwAR3t9QkB_xicpVvaiEfCAAecIK1zgdYkSn1G4PAJ35hLZKIvuzqihvepCA8