Глазарий языка

ШИШКОВ, ПРОСТИ

Об Александре Семеновиче Шишкове в широком ходу давно уже несмешные выдумки про мокроступы и топталище, в то время как его действительные рекомендации имели порой весьма интересную судьбу.

Едва ли не самыми одиозными в глазах прогрессивной общественности были советы Шишкова отказаться от новых слов «развитие» и «влияние».

Оба слова, по мнению Шишкова, являются кальками французских соответствий и содержат странный этимологический образ.

«Развитие» как калька французского développement казалось Шишкову дурацкой метафорой в сочетаниях типа «развитие ума», где, как он писал, приходится представлять себе ум «свитым», а «влияние на» (калька французского influence sur) возмущало его в том числе неестественным управлением: «в-лияние (то есть «вливание») на».

Шишков в 1803 году предлагал приспособить для выражения соответствующих понятий церковнославянские слова: «прозябение», или «прозябание» («Здѣсь “прозябнуть” хотя тоже самое значитъ, что и прежде, сиречь: “возникнуть”, “возрасти”; но относится уже не къ растѣніямъ, а къ ересямъ, то есть, къ безтѣлеснымъ вещамъ или страстямъ, и слѣдовательно смыслъ онаго увеличенъ или распространенъ. Разсматривая силу слова сего всякъ согласится, что оно въ семъ смыслѣ подходитъ весьма близко къ тому понятію, которое Французы изображаютъ словами éclore, se déveloper»);

и «наитствование», или «наитие» («“Сохрани душу мою отъ наитствованія Страстей”… Здѣсь “наитіе” или “наитствованіе” не иное что значитъ, какъ то самое понятіе, которое Французы изображаютъ словомъ influence. Понятіе сіе и въ просторѣчіе введено; мы говоримъ: “на него дуръ находитъ”, такъ какъ бы по нынѣшнему сказать: “безуміе имѣетъ вліяніе на его разумъ”).

Уже в начале XIX века эти слова звучали очень архаично, и шансов закрепиться в указанных Шишковым значениях у них вроде бы и не было (впрочем, в литературе изредка встречается «под наитием» в значении ‘под влиянием’).

В то же время оба слова получили в русском языке вторую жизнь. «Наитие», которое значило ‘нисхождение’ в религиозном смысле, постепенно высвободилось из христианских контекстов, и уже в 1835 году В. Г. Белинский написал о Гоголе: «ибо это произведение было не сделано, не сочинено, а создалось в душе художника как бы наитием какой-то высшей, таинственной силы». Сохраняя в значении указание на неведомый, как бы сверхъестественный источник воздействия на человеческий разум , это слово стало в романтическом ключе обозначать вдохновение, внезапное озарение, неожиданную догадку.

Старое значение слова «прозябание» нам известно разве только из А. С. Пушкина. Когда в 1826 году поэту повстречался шестикрылый серафим, он дал стихотворцу такую волшебную силу, что тот услышал «дольней лозы прозябанье», то есть произрастанье.

Наше значение глагола «прозябать» является развитием значения церковнославянского слова: ‘произрастать’ > ‘вести растительный образ жизни’ > ‘влачить жалкое существование’.

Любопытно и отчасти символично, что, согласно данным Национального корпуса русского языка, и в поэзии, и в прозе новое значение этого слова впервые фиксируется в 1830 году, фактически сразу после публикации пушкинского «Пророка» (1828) (ср., например, у А. Н. Вульфа: «Тягостно мыслящему существу прозябать бесполезно, без цели»). Таким образом, пожелания Шишкова, будучи утопическими в ближайшем отношении, оказались небесплодными при более широком рассмотрении: дорогие ему слова из русского языка не исчезли, а «прозябли» в нем силой высшего «наития» новыми смыслами.

Задать вопрос @UchenyjBot