Книги жарь

#золотое_руно — А что самое тяжелое для вас в написании книги?

— Во-первых, определиться с проектом. У меня всегда есть несколько наметок, и затем я долго и мучительно выбираю. Мне каждая перестает нравиться, и я их отвергаю. Об этом не надо писать, это никому не интересно. А это получше, но, наверное, и об этом не стоит. И, пока я перебираю, они очень видоизменяются, они трансформируются, они становятся другими, не такими, как вначале.

Когда вы пишете художественное произведение, там есть, естественно, элемент вымысла, и каждый раз для меня мучительно соотношение между вымыслом и правдой в романе. Потому что я, например, хотел написать исторический роман, где все происходит в конце XIX века в Якутии. Я мучился, путешествовал по Якутии, по местам, которые объезжала моя потенциальная героиня. И я понял, что я просто не напишу, потому что я не пишу по фактуре, я не знаю до конца этой фактуры — жизни якутов конца XIX века, — как я хотел бы, чтобы она была отражена в произведении. Даже если это фантастическая вещь — особенно если это фантастическая вещь, — то она должна быть предельно аккуратна в деталях. У меня есть сборник рассказов «Ива́нова свобода», и там есть рассказ, который называется «Индом», где действие происходит в психиатрической лечебнице. Героине дают таблетку — это абсолютно реальный препарат. Я измучился, я обзванивал из города Ниццы, где я в тот момент жил, районное управление Минздрава, чтобы узнать, есть ли у них этот препарат именно в этом регионе, где происходит действие, его ли они дают и какого цвета эта таблетка. У меня на это ушло недели две, наверное, я остановился, не писал, только этим и занимался. Вот у меня такое странное болезненное отношение к фактам.

Плюс я мучительно редактирую. У меня есть роман «Агафонкин и время», для меня это центральная книга была и остается пока. Она достаточно большая, я переписывал ее шесть раз (в бумажном издании романа 576 страниц. — Прим. ред.). Мне сказал один замечательный писатель: «Олег, вы тратите много времени на редактуру, а не на креатуру». Он, конечно, прав, но я иначе не могу. Я очень ценю фразу, ритм параграфа. Я должен для себя создать ощущение, что я закрываю глаза, и этот ритм параграфа правильный, он резонирует во мне.