ВР

​​27 января был Международный день памяти жертв Холокоста.

Уже несколько лет я ношу только чёрный цвет. Но розовый я ношу иногда тоже. По каким-то странным причинам люди хотят видеть в этом что-то инфантильное или женственное. Но, во-первых, в инфантилизме или женственности нет ничего «плохого». Во-вторых, для меня это цвет эмансипации. В 2018 году в России даже не все геи знают, почему розовый цвет и розовый треугольник являются символом ЛГБТК-движения. Что ж, будем надеяться, они знакомы с такой штукой как Википедия. «Вспоминаю двух чехов, явно давних любовников, которым время от времени удавалось обменяться парой фраз, встав лицом к окну нашего барака. Они поворачивались ко всем спиной и просто смотрели на отражение друг друга в стекле, когда этого никто не мог заметить» (Пьер Зеель. Гей, выживший в концлагере).

«В моей бригаде был молодой немец с розовым треугольником, привезенный из Дюссельдорфа, ему было двадцать семь лет. Он часто говорил мне: «Когда мы наконец будем свободны, я хочу прожить жизнь с тобой». Однажды СС его схватило, и больше я никогда его не видел» (Эме Шпиц. Гей, участник движения Сопротивления).

Когда-нибудь в российских школах станут учить тому, что жертвами Холокоста были в том числе и геи.

Когда-нибудь мой гетеросексуальный друг не будет использовать слово «гомосексуалИЗМ», пытаясь объяснить мне, что в России нет настоящей гомофобии. Когда-нибудь мои «гей-френдли» подруги не будут осуждать гей-поцелуй в метро, пытаясь скрыть свою гомофобию словами о неприличности публичных проявлений любви.

Когда-нибудь.