The Noonday Demon

На самом деле горе живёт с тобой не два, не три, не четыре года, а всю жизнь. Оно просто то наступает, то уходит, а ты остаешься стоять где-то в Перово и истерично плачешь, потому что вот это самое "я должна помочь", "я должна поддержать" разрушают твое и без того хрупкое внутреннее равновесие.

Как выяснилось сегодня, мое, наверное, самое четкое воспоминание из детства опять о смерти. Мне было два или три года, и я дружила с девочкой Катей, тоже рыжей, только голубоглазой. Она шла с бабушкой домой и упала в колодец. Умерла. А меня привели с ней попрощаться, и я помню этот гроб, плачущих женщин и непонимание того, что случилось. Со временем это травматичное воспоминание переросло в сон, который я долгое время путала с настоящим воспоминанием: меня держит на руках моя бабушка, мы смотрим в окно, и Катя с криком падает в колодец.

Я помню, как меня не хотели брать на похороны Саши родители, помню тотальное ощущение одиночества, и, как сказала моя терапевтка, уехав знакомиться с родителями В., я пыталась сбежать от этой травмы в приятную обстановку, в спокойную человеческую жизнь. Эта боль утихла, но не ушла, и я не понимаю, что с этим делать.

Внутренние защиты в очередной раз пали, я за 50 минут сеанса пережила всё то, что отчаянно прятала от самой себя в самой глубине. Со страхом думаю, что же будет дальше, если на третьем сеансе я сломалась, пусть и не до конца.