Red Chamber

Несколько лет откладывал прочтение «Сочувствующего» Вьет Тан Нгуена (The Sympathizer by Viet Thanh Nguyen) — и зря. То есть зря откладывал; прочитал не зря. Изданный в 2015 году дебютный роман, за который американо-вьетнамский писатель получил Пулитцеровскую премию в области художественной литературы, — большая книга, много всего и сразу: шпионская проза, военная проза, политическая проза, иммигрантская проза, психологический роман, зловещая сатира и ревизия Вьетнамской войны с неожиданной для массовой культуры точки зрения — то есть со стороны собственно вьетнамцев. Вьетнамцев, пусть им недоступны концепции очереди и организации дорожного движения, не стоит сводить к жестоким вьетконговцам с автоматами и плакальщикам на пепелище родного селенья. Оказывается, вьетнамцы тоже люди, движимые посреди гражданской войны самыми разными вещами.

«Сочувствующего» во многом делает рассказчик — безымянный адъютант генерала тайной полиции Южного Вьетнама и двойной агент коммунистов; непризнанный сын французского католического священника и вьетнамки; чужой среди своих — бастард, объект издевательств националистически настроенных соотечественников с самого детства; свой среди чужих — идеально владеющий английским интеллектуал, собеседник американских профессоров и протеже таинственного Клода из ЦРУ; человек двух умов и идентичностей; насмешливый скептик и подпольный идеалист, напоминающий то Максимилиана Ауэ из «Благоволительниц», то бравого солдата Швейка. Перед нами его подробное и издевательское признание какому-то коменданту: признание в чём (хоть и в несколько философском смысле) и кому (в самом что ни на есть прямом) станет понятно лишь к самому финалу.

Всё начинается с падения Сайгона, покинутого американцами. Из города бежит генерал тайной полиции с семьей и несколькими офицерами, и коммунисты приказывают своему шпиону следовать вместе с ним — через лагерь беженцев в Гуаме в Калифорнию, — прогнозируя, что на чужбине республиканцы будут строить планы по возвращению Вьетнама себе (и не ошибаясь). Планы планами (и о них рассказчик не забывает сообщать коммунистам в зашифрованном виде через «парижскую тётю»), но в Америке приходится как-то ассимилироваться — и именно гомерически смешная история ассимиляции высших военных чинов Южного Вьетнама, которым приходится работать разносчиками пиццы и продавцами алкомаркета в чёрном квартале, занимает добрую половину романа. В какой-то момент героя приглашают на роль «консультанта по вьетнамцам» на съёмки голливудского фильма о вьетнамской войне, похожего на «Апокалипсис Сегодня». Нгуен задорно издевается над Копполой и Брандо, выставляя их агрессивными идиотами. Вьетнамцы в фильме о вьетнамской войне остаются массовкой на убой: вьетнамские актёры умирают на экране по несколько раз за один доллар за съемочный день. Голливудский сюжет кажется необязательным и, будем честны, притянут сюда за уши, но написан с таким задором, что совсем не раздражает. Если и искать у «Сочувствующего» недостатки, то они скорее лежат в области языка. Читателя может утомить бесконечное злоупотребление каламбурами (как иногда бывает у Пелевина): скажем, на протяжении всей книги автор обыгрывает «спящего агента» и «бессонницу» и никак не может успокоиться. Место любовной линии здесь занимает школьная дружба с республиканцем Боном и коммунистом Мэном, и именно она — в отличие от многого другого — оказывается важнее идеологии. Дядюшка Хо Ши Мин говорил, что нет ничего дороже независимости и свободы. А Вьет Тан Нгуен говорит, что есть.