Προτο Τρανκοβ

Возможно, какие-то моменты мне стоило освещать бережнее, чтобы никого ничем ненароком не обидеть, но кому мы врём. Как ни срезай острые углы, всё равно обязательно все на всё смертельно обидятся. Поэтому завершим цикл констатацией очевидного.

Вообще, русским бы Тукай очень понравился. Я полюбил его, прочитав короткую автобиографию «Что я помню о себе», причём сравнил несколько переводов. Текст её занимает всего 2 листа, потому что она брошена на полдороге. Она написана живым, не книжным языком — так, как он говорил в жизни — и написана невероятно светло и по-доброму. Именно из неё дёргают куски про трудное детство, но у него у самого детство в тексте полно добрых людей, а про тех, от кого он претерпел, знает лишь с чужих слов — и пишет про жестокую старуху – «Да благословит её Аллах». Но, самое главное, она вся наполнена его природным талантом и добрым прямодушием, тем, что русские в литературе всегда очень любят. Понравилась бы и его панковская богемность, его казанская кабацкая эпопея, с прокуренной комнатой в культовой среди молодых поэтов гостинице, алкогольными приключениями и даже подозрениями на венерические болезни. И, конечно, его отношение к жизни вообще. Русские литературу любят, и литературные судьбы любят тоже.

Разные народы одарённы в разном, и, говоря по-хорошему, где-то на каком-то этапе, параллельно ученичеству, имеет смысл определённые области национальной культуры «аутсорсить». Так, например, русские активно аутсорсили архитектуру итальянцам, пока не научились архитектуре сами. И русская, и итальянская, и, в итоге, вся мировая культура от этого только выиграли. Аналогичным образом татарам после крушения советской реальности стоило отдать Тукая (и вообще весь свой «золотой век») на аутсорс русским, одной из самых литературно одарённых (и в этом качестве состоявшихся) европейских наций. Русские бы сделали правильную конфетку и вывели далеко за рамки местечкового тюркского контекста.

Но татары сами с усами и свою литературу создают без сопливых.