Προτο Τρανκοβ

Культ Тукая появился сразу после его смерти, потому что до этого у татарских литераторов не было подобной романтической фигуры, а тут она появилась. Молодой самородок из народа, трагически погибший в расцвете лет, в зените славы; идеальный материал для продажи портретов, юбилейных сборников и мемуаров о своей дружбе с покойным гением. Уровень текстов, впрочем, иногда обсуждался и оценивался вполне реалистично — но было это редко и клеймилось.

Тукай оказался невероятно удобен всем, кому надо было лепить из него идеологического идола: и татарским просветителям, и большевикам, и государству Татарстан. Сирота, из народа, сын муллы, скитался по чужим людям, получил хорошее образование, был религиозен, выступал против засилья мулл и имамов, жил просвещением татар, ориентировался на лучшие русские образцы, рано умер, не успев побыть ни троцкистом, ни эсером, ни солдатом батальона Идель-Урал, связывал свою судьбу с Россией, считал её своей единственно возможной родиной.

Незадолго до смерти, в рамках своего просветительского проекта, Тукай, в подражание Пушкину, пишет несколько сказок для детей на основе татарского фольклора. В них нет присущей ему назидательности, они простые, смешные и художественно, пожалуй, намного удачнее его публицистики. Они-то и сыграли самую злую роль в спектакле вокруг его культа. Буквально в спектакле: в конце 1930-х большевики корректируют национальную политику, так как подросла и стала готова идти в бой новая, большевистская национальная интеллигенция. Национальное пролетарское искусство требует своего воплощения от слов к реальности — и, как часть этого процесса, в Казани ставится мегашоу своего времени: балет «Шурале».

Сказка «Шурале» (или «поэма», как про неё сейчас пишут) — это 2 универсальных фольклорных сюжета, объединённых в историю про то, как малай из деревни Кырлай встретил в лесу шурале (фольклорный персонаж татарской низшей демонологии, связанный с лесом) и спасся от него хитростью, защемив пальцы в бревне (сюжет 1) и назвав вымышленное имя со скрытым смыслом (сюжет 2). Прекрасный материал для обучения родному языку, почему бы и нет? А потому что. Потому что это великое национальное произведение и главный метатекст современной татарской культурной пропаганды. Спасибо за это, конечно, надо сказать товарищу Сталину.

Как известно, в Советском Союзе у всех должно было быть своё великое национальное искусство, в частности, национальный балет. Сказано — сделано. В 1939 устраивают татарский театр оперы и балета, и на лето 1941 объявляют «татарскую декаду» в Москве. Летом 1941 года стало не до неё, но наработки остались. В частности, местными талантами из Казанского Коммунистического университета были написаны партитура и либретто балета «Шурале» — по сказкам Габдуллы Тукая, умершего перед самой германской войной. К наработкам вернулись сразу в 1945. Либретто не понравилось сразу, ещё перед войной (переделывал его великий татарский деятель Леонид Якобсон), а автор музыки погиб на войне, и что он там на самом деле написал, а что добавил в процессе оркестровки преподаватель гнесинки Витачек, уточнить уже не мог. Великий татарский балет «усилили» труппой мариинского театра, оформил спектакль художник Е. Мандельберг — и спектакаль пошёл на казанской сцене. В 1950 композиторы Власов и Фере, «внеся в музыку существенные изменения», переписали партитуру для Ленинградского театра им. Кирова, Якобсон поставил «новую версию» балета, за которую оный балет под названием «Али-Батыр» получил Сталинскую премию. Композитору Яруллину же, павшему смертью храбрых, тоже посмертно присудили премию. Имени, угадайте кого? Имени Габдуллы Тукая. С тех пор великий «татарский» балет идёт во множестве театров бывшего СССР. В аннотации к балету кем-то остроумно подмечено: «Действие происходит в Татарии в сказочные времена».