Προτο Τρανκοβ

Тюркские просветители из тех, кто поумнее, прекрасно понимали плюсы сосуществования с русской культурой, видели в ней портал к европейской цивилизации. Казах Абай Кунанбаев, получивший известность во время московских «белых протестов», прямо так на своём литературном арабском и предписал: «Учитесь у русских — это ключ к жизни». Надо бы это на его памятнике на Чистых выбить, проявить уважение к умному человеку.

Тукаев, со свойственной ему прямодушной простотой, так и писал: «Русские поэты это солнца, а я луна, я свечу их отражённым светом». Собственно, первым его школьным стихотворением был перевод Алексея Кольцова, такого же органически талантливого крестьянина пушкинской эпохи.

Конструируя миф о великом татарском гении Тукае, детские его годы лепили по горьковским лекалам, упирая на тяжёлые испытания и вечные страдания (ох, как же любят наши учителя ещё с советских времён с садистским удовольствием заводить эту волынку про «Детство у него было очень тяжёлое, не то, что у вас, голодал, скитался, босиком в рубище ходил» — у всех, про кого рассказывают в школе, обязательно должно быть говно, а не детство). Была в биографии Тукая некрасивая деталь: он был сыном муллы, получил религиозное образование и вся его полемика с консерваторами велась исключительно в рамках расширения трактовки исламских традиций. Он по-народному религиозен, его враг не религия сама по себе, а те традиции, которые сложились вокруг неё в татарской деревне. Тогда это лечили прямым вырезанием строчек и выдумыванием деталей биографии («отец говорил, что дети его муллами не будут» — вообще отец умер, когда Габдулладжину было 5 месяцев, по некоторым данным, от алкоголизма). Сейчас, наоборот, эта деталь крайне положительная: «у Тукаевых было в роду, как говорили, 7 поколений мулл, отец был приказным муллой, официальным» — ну и далее по методичке про медресе и 5 языков. Показательна тут история с самым программным текстом в тукаевском мифе, «Родной язык» (его даже певица Алсу поёт по-татарски). Содержание: «Самый лучший на свете язык — это язык отца и матери. Больше всего я узнал на родном языке, на нём мне пели колыбельные, рассказывали сказки, на нём я грустил и радовался, на нём я произнёс свою первую молитву Аллаху».

О чём этот текст? О том, что татарский язык вполне подходит для проповеди ислама. По сути, татары дозрели для того, чтобы отойти от обязательной привязки к арабскому, как когда-то католические народы отошли от тотальной латыни. Противники джадидистов, «академисты», естественно, на эту позицию восставали. Что им отвечает Тукай? «Родной язык это не что-то плохое, уважаемые! Это язык отца и матери, это ЯЗЫК ПЕРВОЙ МОЛИТВЫ».

Где-то я встретил восторженное ликование на тему того, что молодой татарский гений указал путь людям всей планеты, потому что не конкретизировал, что речь именно о татарском языке. Ну да, совершенно верно. Речь о любом НЕ АРАБСКОМ языке.

Современные татарские дети не читают Тукая, потому что в их школах его надо читать по-татарски, а они школьный татарский не знают и учить не хотят; кроме того, язык Тукая, как я уже говорил, не сильно, но отличается от современного литературного татарского. Но стихотворение «Родной язык» (как минимум, первую строфу) им вдолбили с детства, любой татарский (или русский, которого заставили учить татарский) школьник произнесёт вам по памяти его первые строки. Последние строки, про молитву, в советских учебниках вырезаны.

Одно из редких не политических стихотворений написано им в европейском жанре философской лирики и кредо своё он там раскрывает предельно ясно: «Сладость и горечь в одном блюде нам нравятся, так и в моих стихах смешано весёлое и грустное. У меня всё получится, если я буду стараться, мои образцы для подражания — Пушкин и Лермонтов. Понемногу я достигну вершин мастерства».