Προτο Τρανκοβ

(начало см. выше) Всё осложнялось ещё и тем, что, как и панславянство среди русских, пантюркизм занимал мысли многих татарских и других тюркских интеллигентов. И в этом смысле одной из главных дискуссий была дискуссия о языке: как быть? Использовать архаичный тюрки, или современный турецкий? Или всем писать на своих языках, ставя пантюркизм под удар? Всё осложнялось ростом издательского бизнеса, который требовал материалов, понятных не только образованному читателю и не только на религиозные темы. Скажем, Абаю Кунанбаеву для своей нравоучительной публицистики литературного арабского было вполне достаточно, и им он успешно пользовался. Молодым казанским джадидистам этот вариант был совершенно неудобен. Надо сказать, что к делу они подходили серьёзно. Фатих Амирхан, такой же юный классик «золотого века» татарской литературы (на самом деле журналист-народник и убеждённый западник, на почве чего они с Тукаем и подружились) даже составил учебник эсперанто, тоже в арабской графике, но уже на разговорном казанском татарском. Эсперанто был вообще популярен, долгое время в Казани была улица Эсперанто (три года назад стала улицей Назарбаева, в общем-то, давно было пора).

Опять же об этом нужно было сказать так подробно потому, что тексты Тукая подверглись такой же коверкающей трактовке, как и его реальный образ. Чтобы понимать, как, зачем и почему они были написаны, надо помнить, в какой обстановке и для кого это делалось.

А там много интересного.