Προτο Τρανκοβ

Когда я говорю что настоящий, неидеологизированный Тукай мне крайне симпатичен, я не вру. При этом я имею в виду не всю его биографию, а ту её часть, где он, собственно, и стал знаменитым «Габдуллой Тукаевым», молодым публицистом из тусовки казанских джадидистов второй-третьей волны.

Тех, кого у нас принято было называть «панками», естественно, никакими панками, ни в нью-йоркском, ни в лондонском смысле, не были. В XIX веке этих молодых людей, с руки Тургенева, называли «нигилистами»; но они и в конце XX носили тельняшки и шинели, длинные волосы, разбитую или грубую обувь, и жили творческой или интеллектуальной жизнью. Брутальная молодая богема, чем-то похожая и на проклятых поэтов франции, и на немецких основателей романтизма, и, да, на англосаксонскую субкультуру панков тоже. Они занимали существенную часть моей гуманитарно-филологической молодости, с ними мы читали стихи, играли на гитарах, пили вино, проникали бесплатно на концерты и ездили на лесные рок-фестивали. Похожие молодые люди были и в начале XX века — в литературе их часто называют «анархистами», но, судя по всему, тоже от неимения лучшего названия. Существенную их часть всегда составляет всякий прибившийся скам, «говнари», это, видимо, тёмная сторона луны, но ведь никто не мешает этот нижний айсберг игнорировать. Русское общество начала XX века справлялось с этим плохо, молодая брутальная богема, и так всегда подверженная экстремальным социальным теориям, попала в круг влияния тогдашних социалистов, хотя, впрочем, много кто тогда этим ядом отравился.

Я так подробно об этом пишу, потому что именно таким был тот самый настоящий Габдулла Тукай, абсолютно прорусский, антитурецкий и антиконсервативный, ультраактуальный татарский публицист. Вот что писал о нём другой татарский классик:

«С непокрытой головой, в темных очках, надел на себя старую одежду — то ли казакин, то ли плащ-жоббэ, на ногах потрепанные штиблеты — такой неприглядный парень. Он все время носил одежду либо слишком большую, либо слишком узкую. На голове — или немецкая фуражка, или же широкая русская фуражка. Волосы носил длинные, и никогда их не расчесывал. В баню ходил редко, одежда очень грязная, а если и новая — то, конечно, измятая или же вся в пуху из подушки. Штанины чаще всего подняты вверх и заправлены в ботинки Шнурки от штиблет не завязаны и волочились по земле». Хулиганить он начал ещё в доказанский период, в Уральске. «Однажды он появился перед общественностью одетый лишь в длинную рубаху, с шалью вокруг бедер и в лаптях». Но в Казани, полностью свободный от детско-юношеского шлейфа бывших учителей и опекунов, это превращается в образ жизни.

«В старом картузе на голове, на нем было пальто, похожее на халат, хотя под ногами было сухо, на ботинки он надел галоши, он произвёл на меня впечатление больного русского парня», — вспоминал позже один из татарских журналистов-современников.

Тёмные очки, а?