вилисов скорбящий

1) Позавчера я узнал, что моя сестра уже год носит в школе медицинскую маску: у неё по любому поводу моментально краснеет лицо, и в классе её за это чморят. Занятно, потому что со мной в 4-5 кл. было то же самое, у меня тоже сосуды на лице близко к коже и на фоне чрезмерной нервозности я постоянно ходил красный, а это, конечно, было поводом для. 2) В третьем классе я напросился в пришкольный летний лагерь, меня не хотели брать за плохое поведение — слишком активный и не слушался учителей; в лагере в один из дней я опять как-то не так повернулся, и учительница на весь актовый зал, полный детей, заорала: а ты, вилисов, здесь вообще на птичьих правах. В шестом классе уже другой школы учительница, несколько раз ходившая доставать мой пенал в женский туалет, сказала: вилисов, ну если у тебя кидают, ну ты не выкладывай вещи на перемене, сколько я должна ходить? В следующий раз она доставала мой портфель; в следующий раз я с портфелем за спиной долго не мог выйти сам: меня затолкали и снаружи держали дверь. За одиннадцать лет я сменил три школы, и ни для одного учителя из этих трёх школ не существовало моего логоневроза, хотя его наличие было очевидней моего существования. Чем чаще я «терял страницы», когда нужно было читать вслух, тем чаще меня спрашивали. В одиннадцатом классе я инициировал создание школьной газеты, и в школу пришли журналисты Альфа-канала «брать у меня интервью» — это был первый раз за всю историю этой школы, когда в неё пришли журналисты; это чудовищное видео до сих пор можно найти на их сайте. Через два выходных меня вызвала к себе директор и распекла за это, сказав, что я должен звать журналистов, когда буду «руководителем своей компании», а здесь распоряжается она; объяснить ей, что я их не звал, я, кажется, не смог. В кабинете директора и двух завучей к тому времени висело по огромному 50" ТВ, ни в каких других кабинетах такого не было. Телевизоры никогда не использовались, и теперь, я думаю, перетекли к этим людям домой. По поводу директора потом было странное разбирательство вокруг денег на ремонт крыши, но меня это не касается. Из первого класса меня забрали в октябре, — я знал английский алфавит, пока на уроках учили русский; скука неизбежно выливалась в «плохое поведение». Принимать во второй класс классная меня не хотела: «ваш вилисов сильно умный, вот переводите его в другую школу». Директор взяла. Как вы понимаете, это наименее болезненные и наиболее комичные воспоминания, связанные у меня со школой. 3) Чтобы не умереть за уёбищными текстами, которые я пишу, два раза в день по часу я хожу гулять с подкастами по одной и той же улице. Теперь на улицу вернулись школьники: дегенеративные изъёбанные несчастные лица, агрессивная походка, злобные взгляды исподлобья, маленькие зверята. Я бы хотел ускользнуть от стандартной интонации разговоров на тему узаконенного насилия в школе и того, почему этих разговоров почти нет. Заранее понятны все реплики на тему «ну не знаю, у меня было нормально в школе» — никому не интересны середнячки, дрочат только тех, кто что-то из себя представляет и неспособен на ответную агрессию. Середнячками более-менее всех делают уже ко второму-третьему классу при активной помощи учителей. Российская школа полностью воспроизводит модели государственного устройства. Российская школа — это конвейер болезненного конформизма, тупости, насилия, агрессии, безразличия и отвращения к знанию, российская школа и обусловленная ею российская семья — это конвейер по воспроизводству несчастных озлобленных людей, не понимающих, как устроена реальность вокруг них. Если школа не производит преступников и быдло, она производит девочек-отличниц, роботизированных тёлок с пустыми глазами, тела перверсивного постсоветского капитализма. Российская школа должна быть уничтожена.