вилисов скорбящий

На заборе храма (на Богдана Хмельницкого — Учительской) презабавнейший баннер на тему окормления бомжей: «АДАПТАЦИЯ В ТРЕЗВОМ ОБЩЕСТВЕ». Ути господи, кукурузные дурачки какие. Где они увидели общество — то ещё ладно; но где они его увидели трезвым? Вот уж не хотел притягивать за уши, но идём с А. как порядочные за свёклой и хлебцами, ещё до того, как увидел растяжку, — стоит бабушка (без палочки) перед крутым порогом из снега, кричит: детки, милые, помогите спуститься, полторы ноги, ничего не работает! Беру ветерана войны с советской властью под руку и чую чарующий аромат запитого нового года. Спаси вас бог, кричит бабка. На следующем повороте обходим двух мужиков, строящих о чём-то планы, — как будто оказался в сосновом лесу, где на каждой сосне — по переваренной бодяге. Чудо, чудо запахи. В магазине дед ругается с мерчендайзером: на фасованном пакете сахара написано 900 гр., он его кинул на весы и получил 780 что ли. Орёт ей: вы, вы за всё отвечаете! От деда деликатно тянет, пивом что ли. Баронета К. спрашиваю, как, мол, милый мой, новый год встретил? Просто напился, — отвечает милый мой. Русские, правда что, спаси вас бог. С наступающим рождеством, русские. Господи, спаси вилисова.