Ponaehali

​​Знаете таких ребят? Зимою он наряжен, как капуста – мамка его за руку ведёт, румяного, а он прямо от целиковой шоколадки откусывает. Летом у него в песочнице игрушек тьма, а ты с одной ведёркой да лопатой сидишь, камень-точилку точишь. Смотришь с грустью на его экскаватор – глядишь, как яму роет, уже до мокрого песка докопал. – Сев, дашь экскаватор? – Не дам! Это мой! Зараза. Потом у Севки (первым в подъезде!) появится моднейшая дверь-сейф! Железная! Севка будет из квартиры выходить манернее весьма, мол, теперь-то я от вас, нищеброды, огорожен ещё надёжнее! Пропасть между нами, и пропасть эта – новенькая дверь! Видишь ли ты ключ на верёвке у меня на шее? То-то же! Зараза. Как-то, качаясь на качелях в соседнем дворе и разгрызая чупа-чупс, Севка давай: – Предки вчера микроволновку купили! А компьютер у меня со второго класса есть! У вас-то есть компьютеры? Хотя куда вам. Мамка говорит, вы все тут дети алкашей и нищеброды. Тут Игорёк Востриков возьми и выпали: – Есть у меня компьютер! У меня на лбу выступил холодный пот, а в горле пересохло. Компьютера у Игорька не было – и это все знали. А только один раз наврамши – всю жизнь пацанскую «за пиздёж отвечать». И какой Игорьку компьютер, когда мама его работала на линии на заводе, а отец Игорька имел распространённую в семьях на моей улице профессиию – «космонавт». – А докежь! Если компьютера у тебя нету, Гаря, то фуфло ты. – А пошли! – Игорь решительно встал с лавки. Так встают, когда назад дороги нет, а есть вперёд только. А мы всей толпой – за ним. – Значит, так: вы тут стоите, за дверью. А я просто у мамы спрошу про компьютер. Она ж не будет врать. Потому что домой мне мамка никого не разрешает. Зашёл. К двери прильнуло сразу шесть ушей – левых и правых. – Мам, а скажи, есть же у меня компьютер? – Какой компьютер? Ты шо, Игорь? Сдурел? – Ма, ну ты ж купила мне компьютер! – Всё, совсем сдурел! Нагулялся! И чего ты подмигиваешь? Ремня тебе не хватает. А ну, бегом комнату свою убирать! Прошло минут пять. Севка ликовал: «А чё я говорил! Гаря – фуфло, получается!». Достал из кармана конфету-батончик, развернул, сунул целиком за щеку – и вышел из подъезда, посвистывая. Зараза. Дверь в квартиру Игоря приоткрылась: оттуда показалось его красное лицо. Ревел. «Пацаны, меня мамка загнала». – Гарик, а воды вынесешь? – Ща, погодь. Севкиными стараниями назавтра Гарика называли «Гарик Фуфло» все обитатели двора от восьми до четырнадцати (те, кому ещё не западло в «Казаки-разбойники», те, кому дамы неинтересны пока). Гарик, будучи парнем добродушным и скромным, отчего-то ничего с этим не делал, а просто стал реже выходить. Как-то раз Сева ключ свой на верёвочке от двери-сейфа возьми – и переложи в карман. Несолидно стало. И профукал. А знаете, как оно в детстве: «Пока не найдёшь ключ – домой не приходи!». Севка сидит на лавке, рыдает. А Гарика как раз мамка за хлебом отправила: чтобы купил пол чёрного и чайный батон. – Чё ревёшь? – Клю-ю-а-у-уч па-а-а-а-ати-и-рял! – и всхлипывает. – Где потерял? Пошли искать! И Гарик нашёл – под деревом, куда лазали постоянно. Отдал Севе. Тот на радостях слёзы подтёр: «Ты, Гарька, больше не фуфло! Это точно!».

Вечером Гарик вышел на улицу. Вынес даже мяч футбольный – команду собрать. На горизонте Сева показался. – Глядите-ка! Гарик-фуфло вышел! И залился хохотом. Достал из кармана конфету-батончик, развернул, сунул целиком за щеку. Гарик побледнел. Потом покраснел. Потом опять побледнел. Кажется, даже слышно было, как у него сердце вот-вот рёбра проломит. – Ах! Ты! Зараза! Гарик колотил Севу изо всех сил. Так колотят не обидчиков – так колотят врагов и предателей. Выскочила мамка Севкина: – Ты! Тварь! Я сейчас тебе такое устрою! Тебе, тварь, детская комната светит! Ах ты тварь! Да я тебе! Нищеброды проклятые! Давно говорила, маргиналы! Сучёнок! Гнильё, Севу моего он будет трогать! Игорь уже не уворачивался, когда Севкина мама хватала его за руки и трепала по всему двору. А через месяц Севка переехал. Говаривали, в Питер. А месяц из дома не выходил вовсе. Зараза. Фото: Дмитрий Марков