Подосокорский

"ТОМУ, КТО НЕ БЫЛ ГОТОВ ДОГОВАРИВАТЬСЯ С УМЕРЕННЫМИ, ПРИДЕТСЯ ИМЕТЬ ДЕЛО С БЕШЕНЫМИ"

Профессор МГИМО Валерий Соловей: "Субстанциальная логика противостоящих сторон – власти (государства, доминирующей элиты) и страны (общества) – расходится, ведя дело к разрыву и открытому противостоянию. К исходу 2018 года в России сложились структурные факторы масштабного политического конфликта, которые с новой силой проявятся в 2019-м. Это длительный социально-экономический кризис, который революционизирует гибнущий средний класс и радикализует социальные низы. Это чрезмерное усиление фискального давления, которое в классических исследованиях считается верной дорогой к социальным потрясениям. Это прогрессирующее ухудшение управляемости на всех уровнях и во всех элементах госаппарата. История «Боширова–Петрова»; насквозь лживые отчеты местных администраций в АП; врущая статистика и дефектная социология – все это звенья одной рвущейся цепи – тотального провала управления. Это плохая психическая форма общества с заметным невооруженному глазу ростом раздражения и ненависти. Наконец, это кризис легитимности Путина и исчерпание возможностей государственной пропаганды и PR.

В течение года – года с небольшим происходящее ныне качественное и глубокое изменение общественного сознания должно вылиться в новое социальное и политическое поведение – открыто оппозиционное власти и государству. Противостояние государства и (прото)нации – сквозная линия российской истории, но переход латентного конфликта в открытый всегда предшествует ее драматическим разворотам. Что бы ни стало поводом и конкретной причиной возникающих локальных протестов – мусорная свалка, точечная застройка, полицейский произвол и т.д. – они обречены политизироваться. По одной простой причине: любой вопрос, в котором задействована власть, становится вопросом политическим. А в России свободным от вмешательства власти не остается вообще ничего, даже наша переписка и наша постель.

Реакция власти на кризис легко предсказуема: усиление полицейского и административного контроля, ограничение интернета и социальных сетей, селективные репрессии и дубинки Росгвардии. Однако это не остановит развитие кризиса, но придаст ему радикальное измерение и новый запал. Тому, кто не был готов договариваться с умеренными, придется иметь дело с бешеными. Тем не менее, ряд обстоятельств носит обнадеживающий характер. Во-первых, упоминавшаяся низкая энергетика российского общества свидетельствует против возможности длительного насилия. Во-вторых, опыт последних двадцати лет – как общества, так и элит – убедил их в неплодотворности авторитарного правления. В-третьих, в России отсутствуют влиятельные сепаратистские силы, зато налицо такие реальные скрепы единства страны, как российский рубль, русский язык и русская культура".