Подосокорский

С разрешения Издательства Ивана Лимбаха публикую очередной фрагмент из книги воспоминаний диссидента и правозащитника Сергея Григорьянца "В преддверии судьбы: Сопротивление интеллигенции" (2018). Купить ее можно здесь: http://limbakh.ru/index.php?id=10

Сергей Григорьянц: "Елена Георгиевна с иронией относилась к своему желанию убить Сахарова, конечно, понимала смысл писем, но не хотела делать вывод: к убийству Андрея Дмитриевича КГБ был готов многие годы. Директор архива Сахарова Грибанов не понимал даже того, что готова была сказать Елена Георгиевна. Я Грибанову объяснял, что письма — это документы прикрытия. На таких заявлениях в ЦК КПСС может быть только две резолюции, одна — если что-то произойдет, наказать виновных (Елену Георгиевну), другая — не допустить смерти академика. По-видимому, устно было сказано второе. Мне эти письма Елена Георгиевна показывала еще до их публикации. Зато Грибанов рассказывал, правда с чьих-то слов, что на вскрытии тела Сахарова в соседней комнате оказались двое неизвестных молодых людей с «Walkie-Talkie», что тогда было большой редкостью, и они, услышав, как внучка Раппопорта сказала, что дед обнаружил какой-то странный желтый след на внутренней стороне черепа, необычайно взволновались и тут же начали кому-то звонить.

Раппопорт потом писал, что никогда не встречался с чем-то подобным в своей практике. Позже известный врач объяснял мне, что это могут быть какието застарелые следы мозговых кровоизлияний. Но генерал Калугин, убежденный, что Сахаров был убит, объяснял все со знанием дела: у КГБ был желтый порошок, вызывавший острую сердечную недостаточность. Довольно было нанести его на дверную ручку, или, скажем, на ручку машины и дождаться, пока жертва откроет дверь и сядет в машину. Так был убит один из ирландских террористов, который начал давать показания о восточноевропейских источниках оружия. Раппопорт утверждал, что никаких органических изменений, которые приводят к быстрой смерти, у Сахарова он не обнаружил. Я не делаю никаких выводов, потому что могла быть и другая причина — сердце у него было резко увеличенным.

Елена Георгиевна не хотела говорить на эту тему. Она была, в отличие от большинства диссидентов, очень умна и очень непроста. Возможно, мы никогда не объясним причины ее нежелания говорить о смерти Андрея Дмитриевича. Но именно поэтому мне особенно дорого то, что она написала в конце жизни. Елене Георгиевне как-то задали вопрос: «Как на вас повлиял Андрей Дмитриевич?» — и она ответила: «Да никак». Вот это мне кажется чистейшей неправдой. Андрей Дмитриевич увел ее в совсем другой мир. И я не имею в виду мир диссидентский. Я подразумеваю мир русской интеллигенции, мир высокой русской культуры и нравственности.

Читать подробнее: https://philologist.livejournal.com/10647774.html