Подосокорский

Инженер Дмитрий Плотников об эпохе Застоя в СССР: "Высылка Солженицына воспринималась как позор. Мы прямым текстом называли всех подонками, но выйти на площадь в голову не приходило. Практически все мои друзья были членами партии, куда вступали не из идейных, а из карьерных соображений. Если ты надеялся чего-то добиться в этой жизни, то членство в партии было таким же условием, как высшее образование... Я был секретарем комитета комсомола в НИИ, где я работал, еще учась в институте. И пришла разнарядка, что нужно принять в партию двух человек из интеллигентной среды. И вот нас с моей заместительницей, молодой развратной сучкой, приняли в ряды КПСС. Хотя в голове у меня было совсем другое...

Но наш протест ограничивался кухонными посиделками. Конечно, были попытки выступить против несправедливости, но на бытовом уровне: на работе, в институте... Все эти попытки заканчивались неудачей, но почему — понятно только теперь. А тогда мы кипели: как же так, это же очевидно! Так не должно быть! Да, Митю исключили из Университета, но есть же порядочные коммунисты! Мы знали, что сталинские времена были чудовищными, но о Ленине так не думали. Мы считали, что Сталин все извратил. Никто не думал, что коммунизм кончится в восьмидесятые. Хоть мы и ржали, что «по просьбам трудящихся в 1980 году коммунизм был заменен Олимпийскими играми», но мы думали, что все-таки строим коммунизм. Когда вышла книга Андрея Амальрика «Просуществует ли СССР до 1984 года?», нам было смешно. Конечно, просуществует!

Я помню, что Хоннекера за месяц до крушения берлинской стены спрашивали, допускает ли он мысль, что когда-нибудь две Германии объединятся. И он сказал, что эта стена будет стоять вечно. У нас было точно такое же ощущение реальности. И людей, которые могут сказать: да, мы предвидели, думаю, было очень и очень мало. Летом 1980 года меня призвали на военные сборы, и я был в Питере. Но мне удалось уговорить командиров отпустить меня на несколько дней в Москву: я пообещал, что привезу им какую-то фигню типа самоклеящейся пленки — у меня знакомые работали на Мытищинском строительном комбинате. И я приехал в пустую Москву. В день закрытия Олимпиады я шел по Калининскому проспекту, где, кроме меня, было еще четыре милиционера. И все. Это было как после термоядерной войны".

https://philologist.livejournal.com/10428670.html