История одной картины

"Две таитянки на берегу"

1891 г.

Поль Гоген

Французского художника Поля Гогена всю жизнь тянуло в экзотические страны, и в 1891 он ступил на Таити, снял хижину на берегу океана и вскоре встретил 13-летнюю Теха’аману, которая стала его женой. Девушка была невинной во всех смыслах, но самое главное - не была "испорчена" цивилизацией. Особенно художника в Теха’амане привлекала ее детская покорность. Она безропотно терпела его непростой характер, вспышки агрессии и удовлетворяла непомерные сексуальные аппетиты. Но была в Техуре и еще одна черта, которая завораживала Гогена, - ее бесконечная инаковость. Она была человеком из совершенно другой культуры, жила среди легенд и мифов, духов и призраков, ее мысли и эмоции цивилизованному иностранцу было просто не дано постичь. В своих письмах и в знаменитой книге "Ноа Ноа" Гоген называет девушку Техурой. "Жена моя была немногословна, задумчива и насмешлива. Мы все время наблюдали друг за другом, но она оставалась для меня непроницаемой, и вскоре я оказался побежденным в этом поединке. Напрасно я давал себе слово следить за собой, держать себя в руках, чтобы не терять наблюдательности. Вопреки моим самым твердым решениям мои нервы не выдерживали, и вскоре Техура читала во мне, как в открытой книге. Таким образом, я познал - в какой-то мере на собственном горьком опыте - огромную разницу между душой островитян и латинской, и в особенности французской, душой. Душа маорийки отдается не легко - нужно набраться терпения и долго изучать ее, чтобы ею овладеть. Вначале она ускользает от вас, всеми способами сбивает вас с толку, маскируясь смехом и переменчивостью настроений. И когда вы поддаетесь на эти внешние уловки, принимая их за чистую монету, за глубинную суть, и забываете разыгрывать роль, она изучает вас со спокойной уверенностью, кроющейся за смешливой беспечностью и младенческим легкомыслием". На Таити Гоген непрерывно писал Техуру, не забывая и свою первую жену-датчанку. В декабре 1892 года художник сообщает ей: "Я нарисовал обнаженную молодую девушку. Ее поза почти непристойна. Но мне хотелось изобразить ее именно так, мне были интересны линии и движения". Гоген, конечно, ни словом не упоминает о том, что девушка на картине — его "жена".