Митя

Бело-сине-красный атлас трепещет и переливается под горячим июньским солнцем. Тот, кто держит древко, застыл, как прекрасное изваяние – воплощение веры, любви и бесстрашия. Принимающие парад обходят ряды и поднимаются на трибуну. Председатель германского учреждения обращается с речью к собравшимся: - Русские крестьяне и крестьянки! Вы собрались сегодня сюда затем, чтобы выслушать новую радостную для вас весть – декларацию о введении личной собственности на землю!

Мощный рупор разносит далеко по площади почти каждое слово. Люди слушают скупую, лаконичную, но полную содержания речь, гласящую о том, в чем каждый убедился сам за этот год плодотворного труда, под защитой и в тесной дружбе с германской армией. Рядом со мной стоит пожилой рабочий, и его голова непроизвольно и незаметно для него самого кивает в такт каждой фразе. За этот год немцы узнали и полюбили русских, и русские узнали и полюбили немцев. Германское правительство не обещает им молочных рек, ни кисельных берегов, требует честного отношения к труду, но делает все возможное, чтобы трудящимся жилось хорошо. - Да здравствует свободный русский крестьянин! Могучее ура гремит в рядах русских солдат и перекатывается в толпу. Оркестр играет туш.

И когда, уходя с площади, колонна русских солдат на ходу молниеносно берет штыки на изготовку, - старый рабочий восхищенно притоптывает ногой: - Ай, молодцы! Вот они, наши русские-то: вместе с немцами всего добьются. Торжество кончилось. Начинается народный праздник. На площадь въезжает фургон, нагруженный доверху булками, мороженым. Выступает ансамбль песни и пляски, хор. Молодые березки мягко шелестят на легком ветру.