Лингвистика на коленке

Читаю историю итальянского языка на английском. Мое любимое времяпрепровождение — читать популярную лингвистику, и истории языка — это всегда очень интересно (и необычайно разнообразно в том, что касается мнений, особенно когда читаешь их на разных языках, например, сравнивая оригинальный и английский). Зацепилась за мысль, которая, в общем-то, очевидная, но мне до этого в голову не приходила.

Как известно, современный литературный итальянский — это тосканский (флорентийский) диалект. Для его внедрения в сознание современников в мультилингвистической Италии очень много сделали 4 исторические личности: Данте Алигьери, Бокаччо, Петрарка и Лоренцо да Медичи. Я пока дальше Медичи не читала, но уже понятно, что писатели и поэты заложили незыблемые основы этого языка, и все их современники знали и любили литературные шедевры, которые три короны (tre corone) оставили за собой. В случае с Медичи, личностью он был настолько неординарной, смелой и яркой, что хайп вокруг его имени сыграл немалую роль в дальнейшем историческом успехе того языка, на котором он говорил и который насаждал там, где позволяла ему личная власть (огромная на тот момент). Сейчас еще как раз читаю Superfreakonomics, и там в истории с ремнями в автомобиле, которые внедрил менеджер Форда Накамара, красной нитью проходит еще одна мысль: societal change is incredibly slow. Социальные изменения очень медленные. Насадить что-то, чуждое до этого обществу, либо невозможно полностью, либо это происходит очень медленно: ремни появились в 60-х, и еще в 80-х их надевали только 50% населения США, несмотря на очевидные минусы от их неношения. С курением получилось примерно так же (хотя верю, что через поколение с ним полностью справятся, курящей останется только маргинальная прослойка, которая всегда бунтует). Что касается лингвистических социальных экспериментов, я уже писала, что сейчас происходит один из них, и результат его мне интересен. Отдельная группа людей (феминистки и феминисты) пытаются изменить русский язык и внедрить феминитивы. Я повторюсь, что не хочу спорить о качественной оценке этого мероприятия, она слишком полярна, но с точки зрения публичного эксперимента — я восхищаюсь смелостью. Еще одно эрозийное явление, которое постепенно проникает в современный русский язык — это его переход к более аналитическому варианту, исчезновение падежей и тому подобные явления (последние несколько дней в чате это подробно обсуждают).

Так вот, мне кажется, что большую роль в внедрении и утверждении в наших головах подобных лингвистических изменений сыграла бы какая-то яркая историческая личность, писатель/ница, поэт/есса или политик, которые создали бы яркий литературный памятник новому языку или своей повседневной речью исподволь утвердили бы изменения в повестке реальности.

Другое дело, что теория элит в современную эпоху тоже претерпела изменения, абсолютных элит больше нет, общество слишком полярно, и нет событий, которые бы его безусловно объединяли (войн, например, и слава вселенной, конечно же). В общем, надо подумать над этим. Но я бы посоветовала феминисткам искать прекрасную поэтессу или писательницу, которая напишет гениальные произведения, и они узаконят, наконец, феминитивы в русском языке.