Холмогоров

Объединил два текста посвященных феномену совностальгии в один и снабдил множеством иллюстраций.

http://100knig.com/my-zhili-v-rossii-v-chem-lozh-sovetskoj-nostalgii/

Может создаться впечатление, что советский человек только то и делал, что слушал Пахмутову, читал книжки про пионера-героя Павлика Морозова и про майора Вихря, смотрел исключительно «Неуловимых мстителей», кушал эскимо, запивая его газировкой за три копейки, мечтал стать космонавтом и все свободное время проводил, гордясь строительством БАМа и мощью Советской Армии на парадах на День Победы (упссс, на 9 мая парадов не было, были только хмурым 7 ноября, парад на День Победы проводился один раз в 10 лет, на круглую годовщину). Пионеры, Чебурашка, космические корабли, БАМ, «на дальней станции сойду – трава по пояс…», «увезу тебя я в тундру», салат Оливье, газировка за одну и три копейки, тир в парке, «мама летчик – что ж такого».

Такой эффект возникает в результате примитивно-археологического подхода к живой истории, когда группа сходных артефактов объединяется в целостную «археологическую культуру», которая начинает некритически восприниматься как слепок живой жизни.

Любой опытный археолог знает, что в реальной жизни обитателей прошлого вещи, во-первых, бытовали с некоторым хронологическим сдвигом – часто пользовались «старым», а во-вторых, в реальной жизни у одного и того же населения переплетались в быту артефакты нескольких культур. Один и тот же человек в одно и то же время в одном и том же месте мог пользоваться славянскими горшками, сарматскими стрелами, римскими фибулами, варварским подражанием римским же пряжкам, и даже каким-нибудь китайским импортом.

Между тем дистиллированная «советская археологическая культура», которую выделили конструкторы совностальгии, лишена малейшей двусмысленности, и ее пропагандисты относятся к ней со звериной серьезностью.

Еще одна психологическая аберрация связанная с этой ностальгией — полное забвение теми, кто принадлежит к нынешнему обществу изобилия реальностей советского дефицита. Совностальгические вещи всюду и легко доступны. Но делает их доступными как раз рыночная экономика. В СССР многие из совностальгирующих тех вещей, по которым они ностальгируют, просто не достали бы в виду их дефицитности или выложили бы за них непропорционально большую сумму денег на сером/черном рынке.

Если в начале журнала фото бровей с Брежневым, в середине – оленеводы Чукотки, а в конце эротичные девушки в цветах, то сейчас подразумевают, что советский человек с одинаковым вниманием изучал и брови, и оленеводов, и девичьи выпуклости, а не пролистывал Брежнева, бросал быстрый взгляд на оленеводов как на экзотику и сосредотачивался на красотках...

Расскажу вам, потомки, страшную тайну: Мы жили в России.

Да, конечно, она была лишена своего имени, утраченного на общегосударственном уровне и зашифрованного только в аббревиатуру названия одной из республик: «РСФСР». Да, она была сильно обкорнана, лишена многих важных имен и исторических событий, многое искажалось, о многом умалчивалось – особенно это касалось правления последнего свергнутого императора, многое было покорежено и получило искаженные пропорции. Советское отнюдь не было единственной реальностью, с которой мы имели дело и не ценилось выше всего остального.

Скорее напротив, пока Советский Союз был актуален его производные ставились на второе-третье место по сравнению с русским и весьма тяготили.

Тысячелетие истории невозможно отменить в семьдесят лет. И наш мир выглядел примерно как какая-нибудь центральная московская улица, где среди старинных особняков и доходных домов конца XIX века, то тут, то там воткнуты конструктивистские параллелепипеды 20-х, сталинские дома, хрущевки и брежневки, но все-таки сохранилась одна, без крестов на куполах церквушка, превращенная в реставрационные мастерские.