Холмогоров

Продолжаю тему советской ностальгии. Уже не мумуар, а анализ. Я ввожу понятие «советская археологическая культура» (одобрено профессиональными археологами в лице Васильев Александр Александрович) как отвлеченная абстракция из чистого «совка», противостоящая реальной советской жизни, где перекрещивались как минимум 8 потоков - советский официоз, советский неофициоз, официальный импорт, неофициальный импорт, инакомыслие, системное и несистемное и, наконец, разрешенное русское и запрещенное русское. И сводить реальную советскую жизнь к совку это страшная глупость.

Лайк, шер, репост и море восторгов ожидаются.

https://vz.ru/opinions/2018/12/24/956887.html

может создаться впечатление, что советский человек только то и делал, что слушал Пахмутову, читал книжки про пионера-героя Павлика Морозова и про майора Вихря, смотрел исключительно «Неуловимых мстителей», кушал эскимо, запивая его газировкой за три копейки, мечтал стать космонавтом и всё свободное время проводил гордясь строительством БАМ-а и мощью Советской Армии на парадах на День Победы (упссс, на 9мая парадов не было, были только хмурым 7 ноября).

Такой эффект возникает в результате примитивно-археологического подхода к живой истории, когда группа сходных артефактов, объединяется в целостную «археологическую культуру», которая начинает некритически восприниматься как слепок живой жизни. Любой опытный археолог знает, что в реальной жизни обитателей прошлого вещи, во-первых, бытовали с некоторым хронологическим сдвигом – часто пользовались «старым», а во-вторых, в реальной жизни у одного и того же населения переплетались в быту артефакты нескольких культур. Один и тот же человек в одно и то же время в одном и том же месте мог пользоваться славянскими горшками, сарматскими стрелами, римскими фибулами, варварским подражанием римским же пряжкам, и даже каким-нибудь китайским импортом. Между тем, дистиллированная «советская археологическая культура», которую выделили конструкторы совностальгии лишена малейшей двусмысленности и её пропагандисты относятся к ней со звериной серьезностью. Если в начале журнала фото бровей с Брежневым, в середине – оленеводы Чукотки, а в конце эротичные девушки в цветах, то сейчас подразумевают, что советский человек с одинаковым вниманием изучал и брови, и оленеводов и девичьи выпуклости, а не пролистывал Брежнева, бросал быстрый взгляд на оленеводов как на экзотику и сосредотачивался на красотках.