Холмогоров

Наконец-то в связи с сегодняшней темой «книг года» собрался и написал о книге Дмитрий Володихин "Смертная чаша", романе о Молодинской битве, от которого я несколько дней ходил как пьяный. В прибавлении к рецензии - расшифровка нашей часовой беседы с Дмитрием Володихиным на радио "Вера", посвященной историческому контексту, ходу и значению Молодинской битвы и состоянию Молодинского поля, которому угрожает уничтожение застройщиками.

http://100knig.com/dmitrij-volodixin-smertnaya-chasha/

Топографическая и историческая точность, выпуклая наглядность картины сражения, сочетаются у Володихина почти с кинематографической остросюжетной драматизацией. Вот стычка с предателем, вот ожесточенный натиск на гуляй-город отражается русскими с древней языческой песней, предающей воина в кровавую жертву ради победы, а вот духовные силы подкрепляет молитва и самоотверженность священства, вот контратака немецкой пехоты на русской службе, вот против крымцев применяется древняя и действенная военная хитрость – передача ложной вести с помощью героя-лжесвидетеля, который под пыткой подтвердит спасительную для русских ложь, чтобы самому умереть в безвестности.

Описание битвы дает именно такой небывалый эмоциональный накал, что победу переживаешь так, точно сам сражался рядом с героями. И заключительные слова, о том, что никому, никакой силе не одолеть нас, потому что мы – Русь, звучат без всякой натяжки.

«Смертная чаша» Дмитрия Володихина, несомненно, войдет в золотой фонд русского исторического романа. И, тем характерней, что профессиональными комментаторами «литературного процесса» она была вовсе не замечена, как не замечается ими и большинство других живых и ярких явлений современной русской литературы. Но это значит только то, что они сами – вне реальной живой русской литературы. Их намерение определять её ход смехотворно, она развивается помимо них.

Впрочем, наряду с традиционной русофобией либеральной интеллигенции, есть и другая, более широко распространенная причина непонимания. Для восприятия этого романа нужно обладать определенным культурным и образовательным уровнем или, хотя бы, к нему стремиться, стараться учиться. И тогда едва ли не каждая строчка володихинской прозы доставит наслаждение. Однако даже патриотическая часть наших читателей в этом смысле оглуплена настолько, что понимает только примитивные речёвки, голливудские форматы страстей и т.д.

Мне попалась рецензия на книгу одного довольно молодого русского националиста, по мнению которого и «любовной линии не получилось» (рецензент не осознал, что любовная линия и не должна была «получиться», то, что она «не получилась» и было, в данном случае, задачей писателя), и язык кажется слишком сложным, и не нравится, что идут подряд «Моление Спасу» царя и «Моление Пречистой» жены Хворостинина – при том, что в каждом случае глава-молитва это, прежде всего, внутренний монолог героя, осмысление событий романа. В итоге рецензент заявляет, что ему «уныло и пресно» в мире «Смертной чаши» – что, конечно, говорит, куда больше о нем, чем о самом романе, который и весел и увлекателен. А под «пресностью», боюсь, разумеется, отсутствие стоячего смрада греха, которым буквально пропитана современная проза всех направлений. Впрочем, книгу рецензент, все-таки, рекомендовал к прочтению.