Холмогоров

Конечно до какого уровня одичания нужно было довести советского человека, чтобы истории о нормальной жизни - «Белеет парус одинокий» или «Кондуит и Швамбранию» он воспринимал как рассказ о темных ужасах царизма, а запредельный ужас «Республики ШКиД» или «Педагогической поэмы» (не в смысле качества этих великих произведений, а в смысле показанной там фактуры) воспринимался как светлый радостный рассказ о новой жизни. Этот ужас сдвига нормы поучителен тем, что вполне может повториться и через сто лет будут читать с содроганием рассказы о мрачном гендерном неравенстве когда мужчины платили за женщин в ресторанах и с восторгом светлые истории о том, как девочка-натуралка отобранная у родителей гомофобов и переданная квир-общине там заражается вич, но в итоге принимает себя.