Холмогоров

Некоторые заметки по поводу либерального погрома русской фантастики, анонсированного госпожой Юзефович. Об этих планах не так давно писали Дивов и Лукьяненко. Если коротко - фантастика у нас слишком ватная. Учит плохому. Некоторые люди начитавшись её даже перестают уважать недоторканность державных кордонов Украины. Посему случаю, пользуясь не лучшей конъюнктурой на книжном рынке берем миллион рублей и знаменитую критикессу и начинаем поддерживать неватную фантастику с нестрого гетеросексуальными героями. Ждем результата в виде Киберлося Радужного Колокольчика. https://360tv.ru/news/tekst/rossijskaya-fantastika/

Объединившись, рукопожатные люди устроят такое масштабное давление на издателей, что и без того тающие под ударами пиратов тиражи и гонорары российских фантастов станут исчезающей величиной. Новое же поколение будет выкармливаться грантами и премиями в горизонтах полисексуального и мультикультурного будущего, которое преодолевает гетто скреп.

«Отдайся мне скорей во имя нашего общего ультравеганства!» — воскликнул Киберлось Радужный Колокольчик. «Нет, — ответил не выходя из нирваны Кристаллический Принц-Медуза, — мы еще не обсудили проблемы равноправия нанодроидов-либертарианцев после неизбежного возвращения планеты Ставрида под власть анархо-империи Татуин»…

В самом деле, на протяжении практически трех десятилетий российская фантастика представляла собой удивительный островок духовной и интеллектуальной независимости, которую демонстрировал «своеначальный, жадный ум, — как пламень, русский ум опасен».

Поскольку задача фантастики — говорить о том, чего нет, но что может быть, то воображение создавало миры, где Россия — великая космическая империя и Русь прекрасна и обильна, а не убога и бессильна, где слово «честь» не забыто, а наветы за глаза не в чести. В России оказалась возможна даже такая изумительная вещь, как монархическая фантастика.

Читателя может удивить, как так получилось, что фантастика, которая про будущее, оказалась на защите традиции и истории? Ничего странного тут нет. Главное содержание фантастики — это не просто взгляд в будущее, это предвидение опасностей. Вспомним уже первых «настоящих» фантастов, как Герберт Уэллс. Они по большей части писали о возникающих в связи с прогрессом угрозах бытию и идентичности человека. Фантастическая мысль не столько обещает головокружительные перспективы (это в лучшем случае на сладкое), сколько пугает, что «ни птица, ни ива слезы не прольет, / если сгинет с Земли человеческий род». Стругацкие выросли в масштабных писателей в тот момент, когда создали образ Рудольфа Сикорски, предотвращающего будущие опасности.

«Если в нашем доме вдруг завоняло серой, мы просто не имеем права пускаться в рассуждения о молекулярных флуктуациях — мы обязаны предположить, что где-то рядом объявился черт с рогами, и принять соответствующие меры, вплоть до организации производства святой воды в промышленных масштабах», — говорил герой.

Основной угрозой, перед которой стояла наша фантастика все 1990-е и 2000-е годы, было будущее, в котором русских уже нет. Писатели ответили на этот вызов достойно. Патриотическая фантастика во всех ее формах оказалась не только культурным, но и общественным явлением, практически институтом гражданского общества.