Холмогоров

Продолжаю обдумывать тему географического детерминизма в русском историческом процессе, поднятую в связи с критикой теории академика Милова (http://100knig.com/byl-li-velikorusskij-paxar-zhertvoj-klimata/) о недостаточности прибавочного продукта в России, приводящей в этой связи к сверхжесткому государству.

С одной стороны, как я показал в своем тексте, миловская теория очевидно ошибочна по фактам и очень вредна по идеологической тенденции оправдания мнимой неизбежности деспотизма. С другой стороны, некоторое интуитивное ощущение присутствия связи между суровостью северного климата и жесткой экспансионистской самодержавной государственностью у нас всё-таки есть.

Тут должна быть какая-то правда, но только не правда Милова о том, что крестьянин получал так мало урожая, что для выбивания податей потребовалась сверхжесткая власть. Это явно неправда. Дело в чем-то другом.

И вот у меня появилась предварительная гипотеза в чем, которую я буду конечно уточнять. Главной проблемой урожайности в России была микроклиматическая неустойчивость. То есть вот в этом конкретном месте неурожай был такой, что ложись и умирай с голоду. Но, при этом, на больших русских пространствах почти невозможна ситуация, когда неурожай везде.

"Благодаря обширной территории неурожаи в одних губерниях могли частично компенсироваться урожаями в других, поэтому отклонение по стране в целом от нормы не было особенно значительным. Но в более мелких территориальных единицах - губерниях, уездах, деревнях - размер урожая изменялся сильнее, чем по стране в целом" - отмечает А.В. Дулов в "Географической среде и истории России".

Большое пространство является в наших широтах и климате гарантией продовольственной безопасности. Причем чем более разнообразны будут территории, которые включены в страховочный фонд (по сути это такой аграрно-промысловый хэдж-фонд), тем больше надежность фонда в целом.

Иными словами, для того, чтобы быть по настоящему устойчивым и эффективным на аграрно-промысловом фундаменте государство должно включать в себя много земель, желательно предельно разнообразных по урожайности, микроклимату и доступным ресурсам.

Смотрим на карту. Ба! Так это же именно то, чем занимались московские князья весь XIV век. Они не строили классическую территориальную державу (территориальную державу одномоментно выстроил Иван III, заполнивший пустоты между сосредоточенными в своих руках владениями), Они разнообразили и хеджировали активы. Именно отсюда такая удивительная чересполосность, многочисленность... открытых позиц... приобретений в разных концах страны, "купли" Ивана Калиты, отсутствие всякой связанности между владениями. Причем если для французских королей укрепление связанности домена с самого начала было приоритетом (вспомним эпическую драку за Вексен), то для князей Московских оно явно не было сверхзадачей. Разнообразие было важнее связанности.

Заметим, что во всех духовных Московских князей так же производится раздел не территорий, а активов. Наследникам оставляются наборы чресполосно расположенных сёл. Территориальные комплексы конечно существуют - Коломна всегда старшему сыну, Звенигород всегда второму сыну, но они перетасовываются и, скажем, из наследства каждого сына вырезается доля для вдовы отца.

Задачей выстраивания такого странного и вычурного комплекса как Московское княжество была именно минимизация рисков в в случае тех или иных форсмажоров - заморозки, засуха, половодье, ордынский набег. Отсюда разнообразие владений.

Но чтобы управлять таким разнообразием... сама власть должна быть предельно концентрированной и надлокальной. Она должна позволять без споров и сопротивления маневрировать экономическими ресурсами, она должна не позволять развиваться локальному сепаратизму "тутейших", возникновение которого было бы более чем естественно при отсутствии консолидированной территории и транспортной удаленности разных кусков (каковая впечатляет даже сейчас, когда едешь от Москвы до Белоозера по путинским шоссе последних лет, а не через леса и не по рекам).