Холмогоров

Написал о том, что сатанистский теракт в Кондопоге доказал, что дьявол все-таки реально существует, а не является ментальной проекцией. Ну и заодно поразмышлял о том, что такое "рабство" христиан и "свобода" антихристиан.

https://vz.ru/opinions/2018/8/15/937094.html

В воскресенье 9 февраля 2014 года автор этих строк испытал чувство шока, узнав о стрельбе, устроенной в кафедральном соборе Южно-Сахалинска сатанистом Комаровым. Тогда погибли монахиня и один из прихожан. Всего за три года до того я произносил проповедь по благословению правящего архиерея в этом же самом соборе на этом же самом месте перед той иконой, в которую убийца разрядил часть обоймы.

Между убийцей Комаровым и кондопожским поджигателем есть очевидная связь в мировоззрении и психологии. И тот и другой были зациклены на том, что они – не рабы, а христиане рабы. Терроризм для обоих был способом доказать публично своё нерабство.

Не слишком оригинально, с учетом того, что в последние годы у нас под боком развелась целая многомиллионная общность «нерабов», среди самой активной части которых неоязычество, сатанизм и антиправославие чрезвычайно широко распространены.

Но все-таки очень интересны истоки этого мотива «нерабизма». Почему сатанистов переклинивает именно на идее собственной свободы в противоположность рабству христиан.

Это связано именно с сущностью современного отношения человека к сатане и демонам. Трудно оскорбить современного человека сильнее, чем предположить, что те или иные свои решения он принимает не сам, что его твёрдая и уверенная «воля», «мысль» и «хотение» лишь послушное исполнение нашептываний желающей ему зла сущности, бытия которой он даже не признает и не сознает.

Для человека традиции совершенно очевидно, что в мире существуют три ментально-волевых измерения – воля Божия, искушения дьявольские и мечущаяся в выборе между ними воля человека.

Основной задачей христианских подвижников было обретение навыка различения духов, то есть умение отделять свои мысли от мыслей, внушаемых демонами и от голосов ангельских, ежели кто их слышит. На этой идее напряженной борьбы в ментальном космосе базировалось всё христианской мировоззрение.

Однако европейскому человеку нового времени удалось внушить, что никаких внешних мыслей в его уме и сознании нет. Что любая блажь, которая придет ему в голову, это выражение его собственного Я.

Начавшись с декартова принципа «я мыслю, следовательно существую» (тут опытный христианин задал бы вопрос: «А точно я ли мыслю, а не кто-то другой за меня?»), закончилось это всё заклинаниями «не надо бояться своих желаний» какими бы мерзкими и грязными они ни были.

Именно на этом парадоксе строится, в частности, вся пропаганда гомосексуальности и всевозможного трансгендера – несчастной жертве внушают, что откровенная издевка над ним бесов – это голос его «подлинной идентичности».

Иными словами, современный человек, не верящий ни в Бога, ни особенно дьявола, – это слепо и всецело повинующийся раб искушений, уверенный в том, что речь идет о его «сокровенных желаниях».

А как сделать рабство максимально полным? Это уверить жертву в том, что она-то и является поистине свободной.

Именно поэтому сатанисты и примыкающие к ним неоязычники так помешаны на теме «рабства христиан», которой противостоит их «сознание свободных людей». Это христианское «рабство» состоит в осознании борющихся духовных реальностей и ответственном выборе послушания одной из этих реальностей, Богу, Который действует открыто, обращается к человеку с заповедями и законом. Не случайно христиане говорят об откровении, Бог открывает Себя людям без всякой лжи.

Напротив, сущность дьявольщины в том, чтобы являться человеку под чужими ликами. Вспомним как сатана в райском саду принял облик змея, поскольку с ним в его собственном обличье никто не стал бы говорить.

С тех пор сатана стремится вообще не показываться над поверхностью без особой надобности, выдавая свои внушения за собственные мысли человека, а подлинное порабощение своей воле за истинную свободу и следование человека своим желаниям.