Гзом

Щепотка познавательного лингвохардкора под вечер — и завтра-послезавтра пойдут прикладные материалы, и надеюсь наконец закончить гайд по феминитивам.

Спрашивают меня (это не избитый риторический приём, и впрямь спрашивают), сколько же всё-таки звуков в русском языке. А я как? Как в «Песне о Гайавате»: «Я скажу вам, я отвечу». Только не одним точным числом. Тем более не сакраментальным 42.

Звуков в русском языке — бессчётное множество. Потому что звуком мы называем то, как в живой речи «здесь и сейчас» воплощается фонема — мельчайшая смыслоразличительная единица той самой речи. Рассуждая о гласных и согласных в русском, мы подразумеваем именно фонемы.

Произнеся дважды подряд одно слово, мы всё равно чуть по-разному, пусть с мельчайшими расхождениями, будем артикулировать каждый звук. Есть гласный [а], согласный [б] — и сколько угодно их потенциально возможных воплощений.

Про фонемы. Основных, по широко распространённой версии ленинградской фонологической школы, насчитывается 41–43. Согласно же школе московской, их 39. Причём в двух случаях — разные. Вот в Петрограде [г’] — «„г“ мягкое» мыслят как отдельную фонему наряду с [г], в Первопрестольной — нет. Но с учётом редукции, а также коартикуляции их ещё больше, особенно если брать не только сиюминутное состояние языка. Так, выделяется «„ы“, склонное к „э“» и т. д. А в старомосковском говоре, следы которого сохраняются в речи столичных жителей, употреблялось (сюрприз!) и «„г“ фрикативное» — [γ] — впрочем, выраженное слабее, чем в украинском. Или тот аллофон среднерядного неогублённого гласного верхнего подъёма [ɨ], который произносился в московском диалекте, например, в первом слоге слова «жаккаровый». Соответственно, в речевом потоке выделяются и аллофоны согласных; в частности, предшествующие «о» и «у» согласные лабизилуются — огубляются. Как, например, в слове «Путин». В нём «п» — не как в «паприке» или «Пельше».

Стало быть, дело лишь в том, что мы считаем отдельной фонемой — и опираясь на какой принцип. У московской школы в фундаменте — сигнификация, иначе говоря, смыслоразличительная функция звука. Ленинградской важнее была дистинкция — устойчивые произносительные различия. Существуют и другие, авторские фонологические воззрения. Отсюда — различные критерии в выделении звуков языка.

Так что вы не ошибётесь, ответив на вопрос об их числе: «Авторитетные люди пока решают».