Равнодушная эмиграция

Современные общества придумывает мифы и заново изобретают свою историю. Нет ничего глупее, чем кричать “не переписывайте прошлое” – словно одна интерпретация столетней давности имеет большую ценность, чем другая сегодняшняя. Сложно сломить традицию в литературе и национальных символах – учителя в российских школах до сих пор преподают русскую классику глазами Белинского, а французы – при всех усилиях ревизионистов – всё ещё заявляют в будничных разговорах, что Французская революция родилась в классовой борьбе между феодалами и буржуа.

И незачем лезть в тексты, чтобы увидеть, как символы парадоксально меняют смысл со временем или при переезде из одной страны в другую.

Классические советские праздники 8 марта и 1 мая плавно перетекли в рыночную действительность, обросли новыми привычками и атрибутами. Региональные чиновники по привычке проводят казённые шествия с шариками, куда ректоры добровольно-принудительно отправляют студенческую массу. Культура вывоза семейства на шашлыки дополнилась полётами на Иберийский полуостров и в Центральную Европу – куда снуют лоукосты, и где городской туризм обходится дешевле, чем в Минске или на Урале.

Исторический Первомай в голове постсоветского человека прочно ассоциируется с красными флагами, олимпийским мишкой, бровями Брежнева и авоськой. В соцблоке его отмечали классическими шествиями с портретами Ленина и Сталина, а с 1956 года носили уже только Ленина - после обеда венгры шли пить палинку, поляки водку, а словаки травяные настойки.

При всей застойности ассоциативного ряда, фон для изобретения Первомая дали не питерские матросы времён революции, а чикагские анархисты с рынка Хеймаркет. В мае 1886 года во время стачки из толпы в полицию метнули бомбу, в дыму началась стрельба, а на брусчатку упали убитые с двух сторон – показной процесс и четыре повешенных как следствие.

День бойни и суд стали символами мирового рабочего движения, а Социалистический интернационал в Париже назначил на 1 мая общемировую стачку за восьмичасовой рабочий день в память о чикагских событиях. В Мексике вплоть до Второй мировой войны рабочие выходили с лозунгами о мучениках площади Хеймаркет.

В Америке нынче либеральный New York Times описал события как кровавые плоды анархистской идеологии, собравшихся назвал толпой и слово “рабочие” намерено взял в кавычки. В Чикаго же город установил памятник полицейскому с поднятой рукой в жесте: остановитесь. Вместе с голосом главной городской газеты Chicago Tribune скульптура выражала ясную позицию: мы помним павших полицейских, чтим порядок, а вот выходкам немецких иммигрантов с анархизмом в голове в Чикаго не место.

В 1927 немец на машине протаранил статую полицейского и в показаниях заявил: “ достало видеть этого копа со вздёрнутой рукой”. Но настоящая волна атак началась в ревущие 60-е – времена Вьетнамской войны, студенческих протестов в Париже и речей Мартина Лютера Кинга. Социалистические организации дважды взрывали статую, выбив заодно сотни окон в ближайших домах. Бронзового стража порядка пришлось перенести на территорию полицейского участка, где он прячется за забором и по сей день.

Сегодня площадь Хаймаркет разрезал хайвей, а вокруг растут новые жилые комплексы, но администрация города нашла клочок для нового памятника – красной телеги в память об организаторах митинга. Ещё в 80-е власти обещали открыть здесь “Парк труда”, но потом замяли идею – район бурно развивается и цены на землю тут дорогие.

Прошло сто лет, и в борьбе чикагских символов красные анархисты победили полицейского.