домики

Существует жутковатая история о похоронах поэта на Сан-Микеле в Венеции. Кто был, тот знает: это остров, обнесенный крепостной стеной, и со времен Наполеона здесь находится главное городское кладбище. Оно поделено на сегменты в зависимости от конфессий и, например, в православной части похоронены Стравинский и Дягилев. Но Бродского вы там не найдете — надгробие следует искать среди протестанских могил. Как так вышло?

Друг и секретарь поэта, Илья Кутик, рассказывал: <Итак, о перезахоронении. Мистика началась уже в самолете, гроб в полете открылся. Надо сказать, что американские гробы закрываются на шурупы и болты, они не открываются даже от перепадов высоты и давления. В Венеции стали грузить гроб на катафалк, он переломился пополам. Бродского пришлось перекладывать в другой гроб. Дальше на гондолах его доставили на остров мертвых.

Первоначальный план предполагал его погребение на русской половине кладбища между могилами Стравинского и Дягилева. Оказалось, это невозможно, поскольку необходимо разрешение Русской православной церкви в Венеции, а она его не дает, потому что Бродский не был православным. Гроб стоит, люди ждут. Начались метания, часа два шли переговоры. В результате принимается решение похоронить его на евангелистской стороне кладбища. Там нет свободных мест, в то время как на русской — никаких проблем. Тем не менее, место нашли — в ногах у Эзры. (Замечу, что Паунда как человека и антисемита Бродский не выносил, как поэта очень ценил...) Начали копать — прут черепа да кости, хоронить невозможно. В конце концов, бедного Иосифа Александровича в новом гробу отнесли к стене, за которой воют электропилы и прочая техника, положив ему бутылку его любимого виски и пачку любимых сигарет, захоронили практически на поверхности, едва присыпав землей...

И еще одно обстоятельство, о котором писали только в Италии. Президент России Ельцин отправил на похороны Бродского шесть кубометров желтых роз. Михаил Барышников с компанией перенес все эти розы на могилу Эзры Паунда. Ни одного цветка от российской власти на могиле Бродского не было, что, собственно, отвечает его воле.>