Culture Crab

Следом за последней серией GoT многие, наконец, увидели, что там полный матриархат наступает; к этому, вообще-то, велось примерно с самого начала, но ладно, в 6х9 действительно впервые в лоб проговаривается. Тем не менее ошибка считать это радостным провозглашением girl power, как раз-таки наоборот; Мартин и шоураннеры не славят женский род, а лишь указывают на проблемы любого строя, в котором есть кто-то априори сильный и априори слабый. Примерно в том же ключе, в каком America Crime Story показали оправдание О Джея Симпсона не как победу борцов за права черных, а как побочный эффект расизма белых — в смысле, если бы расизма не было, человек даже с деньгами и влиянием никогда не смог бы такой приговор себе выкупить.

Во вселенной Вестероса довольно прогрессивные взгляды на сексуальность, но вот по половому вопросу она от нашей ничем не отличается: есть мужики на войне и бабы в хозяйстве. Есть общественный договор, согласно которому мужчина правитель — это что-то естественное, а женщина — противоестественное. И это портит как тех, так и других. Мужчины воспринимают власть как что-то от них неотделимое, отчего у них ускользает осознание всей ответственности. Трон — он тут всегда был и всегда был за ним по закону. Подчиненные, даже самого высокого ранга — это те, с кем можно спорить или просто не слушать. Можно сколько угодно заниматься своими делами и двигать свою личную повестку, даже если остальным все это кажется сомнительным. Можно вообще ничем не заниматься, ты же законный наследник и тут по праву, отстаньте. Такими мы видим Томмена — по сути случайного короля, который остается просто ребенком; Джона — упрямого настолько, что даже смерть его не останавливает, а даже наоборот — ок, я уже умирал, хуже уже не будет. Таким был Станнис, вера в право на трон которого полностью загораживала здравый смысл, ну а новоприбывший Юрон Грейджой так попросту считает, что сможет заключить альянс с Дейенерис просто потому, что у него большой хуй.

Тем временем каждая женщина-правитель несет на себе бремя необходимости доказывать, что женщина может быть правителем. Нужно регулярно, буквально каждую секунду убеждать окружающих, что место на троне ей заслужено; она не имеет права ни на малейшую ошибку или оплошность. Каждое движение и каждый указ должны быть подчинены железной логике, в любой момент может понадобиться их защищать и тогда нужна будет железная аргументация. По сути женщине в такой ситуации нужно становиться «мужиком», причем куда больше мужиком, чем другие мужики. Более сильным, более решительным, более безжалостным, более кровожадным, более хладнокровным — весь набор таких типично «мужицких» качеств, гипертрофированный до предела. Такой мы видим сегодняшнюю Дейенерис, готовую залить кровью весь мир. Она бы и не стала никогда пытаться остановить кровопролитие договором, как это сделал Тирион, для нее это была бы очевидная слабость — Тирион же в отсутствии необходимости удерживать власть был ведом банальным гуманизмом; понятием, о котором сегодняшняя Дейенерис регулярно забывает. Полюбившаяся многим леди Лиана Мормонт — это антипод Томмена; человек, которому пришлось отказаться от детства в пользу долга. И хоть для самого дома Мормонт это совсем неплохо, нужно понимать, что у Лианы просто не было выбора; грубо говоря, Томмену дозволено оставаться ребенком, потому что он мужчина, а Лиане нужно быть правителем и точка, иначе народ забунтует, какие тут игрушки. Санса, которая внезапно поняла, что ей совсем необязательно быть жертвой, превратилась просто в машину мести, и хоть «справедливость» в расправе над Болтоном есть, человеческого там нет не капли и вряд ли будет дальше. И, в конце концов, Яра, которой всю жизнь приходилось отвечать за то, что у нее нет хуя, — тут уже самое буквальное воплощение идеи «будь большим мужиком».