check your age privilege

И здесь я сдерживаюсь, чтобы не перечислять все свои оправдания. Потому что они уведут нас от резонной сути этих претензий. Я согласна, что нужно искать максимально этичный способ работы с прототипами. Я допускаю, что юридического уровня (замены имен и реалий) может быть недостаточно. Не зря прототипы всегда предъявляли и продолжают предъявлять свои претензии авторам художественных произведений. Возможно, вообще весь фикшн насквозь колонизаторский и должен исчезнуть. Оставить следует только док и свидетельский театр, чтобы никто не чувствовал себя колонизованным. Мне интересно также думать про согласие как процесс – что его нужно брать у респондентов не один раз, а подтверждать постоянно (как в сексе). Я рада, если выступление Ольги Ахметьевой по поводу “Абьюза” спровоцирует эту по-настоящему прогрессивную дискуссию об авторстве, границах фикшн/нонфикшн и колонизаторских практиках в театре.

*то, что статья смещает акцент с основного сюжета, кажется мне отдельной проблемой. В логике Котенева инцест в спектакле – это утрирование и преувеличение. Это принципиально важно, потому что так строится консервативная и охранительная критика спектакля.