Книги жарь

три разрозненных (хотя как посмотреть) впечатления от «И вы поклоняетесь этому идолу»:

1. уход и кончину Толстого принято считать одним из первых глобальных новостных сюжетов, которые связаны не с войнами и царями, а с биографическими обстоятельствами частного лица. постановка свидетельствует о детализации тогдашних «прямых включений»: поразительно подробной. мы связываем конец приватности с соцсетями, АНБ и товарищем майором, но, как выясняется, частная жизнь (и смерть) умерли еще 100 лет назад на станции Астапово;

2. Толстые — это пример почти болезненной графомании, яростного желания запечатлеть и высказаться. складывается ощущение, что в Ясной писали все, что это вообще такой завод по производству литературной эссенции, голубого сала. хочется пофантазировать, как бы их большие и маленькие драмы выглядели сейчас; какими медиа они бы стали пользоваться. в голову упрямо лезут инстаграмы семейства Кардашьян;

3. я совсем нечувствителен к сценическим формам и, конечно, страшно люблю театральный эпизод в «Войне и мире»: все так. толстовское остранение интересно перенести с тех, кто смотрит, на тех, кто играет. о чем думает артист, карауля свою реплику? слышит ли он собственный голос? как в одной голове уживается выученный текст и бытовые какие-то заботы: купить домой ополаскиватель, у матери в среду операция, телефон стал быстро разряжаться, а еще надо вот прямо сейчас перевоплотиться в Боборыкина? мощный, короче, прием придумал русский писатель — весь мир теперь пользуется.