Белый шум

Больше всего в боевиках люблю сцены, где главный герой садится в машину, а там на заднем сидении его уже ждет антагонист, который приставляет пистолет к голове героя и говорит что-нибудь вроде: «Ну, здравствуй, Джон. Скучал по мне?»

Ну, или что-то такое.

И я, когда смотрю такую сцену, всегда думаю: вот бы кто-нибудь снял короткометражку о том, как эта сцена выглядит глазами антагониста.

Так и вижу: антагонист подходит к машине, озирается, затем монтировкой взламывает дверь, срабатывает сигнализация, и он, матерясь, лезет под руль и вырубает ее, затем садится на заднее сидение, и терпеливо ждет главного героя.

Крупный план: часы на запястье антагониста — 00:20.

Монтажная нарезка: антагонист зевает, хрустит шеей, листает ленту инстаграма, ставит лайки, орет с мемов, переписывается в телеграме в закрытой группе со злодеями из других фильмов.

Проходит час, два, а героя все нет, и как-то домой уже пора, жена эсэмэсит, беспокоится, просит корм для кота купить, но антагонист упрям, он ждет героя на заднем сидении машины, он проголодался, но не может выйти, потому что, ну, он ведь и так уже сидит здесь полтора часа, и будет обидно, если он отлучится на минуточку в Макдак, а герой по закону подлости именно в этот момент появится. Будет неловко.

Тут можно еще вставить такую грустную сцену: антагонист смотрит из окна, а там — в ларьке, на гриле вращаются поджаристые курицы; антагонист смотрит на них, сглатывает, у него урчит в животе.

Проходит еще час, он делает зарядку, хрустит косточками, чтобы разогнать кровь. И в глубине души понимает, что все это ужасно глупо и попросту унизительно — о чем он только думал? — «никогда так не делайте, пацаны, это ужасно глупо», — пишет он в закрытую группу другим злодеям. И правда глупо — сидеть на заднем сидении чужого автомобиля и ждать, когда появится герой фильма, только для того, чтобы, когда тот появится, сказать ему что-нибудь вроде: «ты подвел меня, Джон» или «Ты, кажется, не понял, с кем связался, Джон».

Проблема в том, что он антагонист: это его работа — поджидать героя, появляться из темноты, злобно смеяться и умирать в конце фильма — никто не спрашивает у него, хочет ли он этого. Он — орудие в руках сценариста. И сидя здесь, в машине, он особенно остро чувствует несправедливость мироздания.

«Еще пять минут — и ухожу», — говорит он себе, но через пять минут все так же сидит, не двигается. Ну, потому что он очень ответственный антагонист, и, в общем, он и так сидит здесь уже два с половиной часа, и если он уйдет, то это будет значить, что он просто потратил время зря, а он не может такого допустить. Потому что он очень щепетилен в плане времени.

Мимо проезжает патрульная машина и замедляется. Антагонист осторожно съезжает вниз на сидение, ложится. Машина удаляется.

Антагонист хочет включить музыку, но нельзя — герой может прийти в любой момент, и если он сядет в машину, а здесь будет играть Григорий Лепс — это будет неловко и снизит пафос момента.

Крупный план: часы на запястье антагониста — 4:35

Антагонист закрывает лицо руками, трет глаза, тяжело выдыхает, хлопает себя ладонями по щекам, чтобы взбодрится — и тихо-тихо напевает песню: «без тебя — нет меня, ты волнуешься зря», — группы «Гости из будущего».

И тут на парковку выходит главный герой, проходит мимо, садится в соседнюю машину и уезжает.

Далее крупный план: истощенное, уставшее лицо антагониста, глаза, наполненные беккетовским экзистенциальным отчаянием.

Камера медленно отъезжает и взлетает в воздух, вид сверху: парковка, на ней — два ряда машин, пустые парковочные места выглядят как выбитые зубы . Где-то вдали слышны сирены полицейских машин, а дальше — панорама равнодушного ночного города.

Затемнение.

Надпись на экране: «Фильм снят при поддержке Фонда помощи забытым антагонистам»

В общем, примерно так должна была выглядеть моя дипломная работа в киношколе.