Исаев

​Интервью Никиты Исаева (продолжение)

- Сейчас в России платит за это акциями протеста и падением рейтинга Путина. Стоила ли игра свеч?

- Россия пока не платит большими акциями протестами. Народ пока не столь активно выходит. Негативная информационная повестка гасится Кремлем, и по опыту это делается относительно успешно. Это скорее всего связано с летом.

Действительно, уровень доверия к власти, в том числе непосредственно к главе государства Владимиру Путину, серьезно просел. Речь идет о возможных 25%. Где-то чуть более 60% уровень доверия крайне не высокие с учетом высокой степенью поддержки на выборах президента. И ожидание того, что дальнейшее падение возможно существует. Кремль пытается стабилизировать это падение, потому что понимает, что это могут быть только официальные цифры. Общество возмущено скорее некой несправедливостью в отношении этого решения, которое и не обсуждалось с обществом, а русскому человеку это имеет принципиальное значение. Фактически пошло нарушение слов президента заявленного 2005 году, когда он говорил, что подобное нарушение при нем, как в президенте невозможен. И это нарушает некие базовые принципы общественного договора между властью и обществом, в котором власть отвечает, во всяком случае, президент за свои слова. Вот это может являться основой этой проблемы. Общество готовы было принять от В. Путина возможные изменения позиции, но наверное он должен был быть вовлечен в этот процесс лично.

- Казахстан и Белоруссия относительно безболезненно преодолели это решение несколько лет назад. Почему Россия, находясь в едином экономическом пространстве, не совершила это в тот благоприятный период?

- Я помню, как это развивалось в Белоруссии. Общественная дискуссия шла достаточно продолжительное время. Общество определенным образом готовилось. Глава государство находился плотно в этой повестке, потому что понимал, что это социально ответственное решение. Наши народы в едином доме, скажем так Советском Союзе, привыкли к иждивенческой модели поведения, где государство берет на себя ответственность за социальное обеспечение, предоставление работы и в целом достаточно патерналистски подходит к индивиду, к обществу. И это в общем помогло. Почему Россия не взяла на вооружение именно это — не совсем понятно. Может быть были сжатые сроки. Хотя это тоже не очень понятно. Я не исключаю, что Россия понимает, что та международная изоляция, в которой она сейчас находится, без принятия решения о большой сделке с США и миром может усилиться вплоть до реальных санкций, а не те, что есть сейчас. Я имею в виду иранский сценарий, северокорейский вряд ли. Иранский сценарий, по которому поток экспортных денег от продажи углеводородов просто иссяк. Поэтому сейчас спешно принимаются любые решения. Ведь кроме пенсионного возраста и налогов, сейчас ведется активный аудит социальных расходов Министерства финансов России, которые будут сокращаться по всем другим социальным направлениям.

- Образование, здравоохранения?

- Речь идет о конкретных выплатах — это вопросы материнские выплаты, поддержка многодетных семей. Это и недавно потенциально принимаемые решения по вопросу перевода компенсации пострадавшим в результате стихийных бедствий на страховые компании, а не на федеральный и региональный бюджеты. Государство срезает все социальные расходы и обязательства, которые брала в течение высокой цены на нефть нулевых годов.

- Это может спровоцировать еще недовольства...

- Безусловно, это спровоцирует. Пока запас прочности у власти определенным образом существует. Я говорю не только о силовых и правоохранительных органах, «медийной» машине. А о некоем доверии непосредственно В. Путину, скорее всего единственному, который позволяет удерживать эту ситуацию от серьезного кризиса с масштабными уличными протестами уровня Армении.

- Вы упоминали иранский сценарий санкции. Насколько высока его вероятность? (Продолжение следует)